/p>
(рассказ-диптих)
Мальчик жил на свете недавно, но уже многое чувствовал и понимал. Понимал, что мама с папой рано уходят на работу и всегда поздно оттуда возвращаются. Поэтому им и приходится на всю неделю оставлять его в городе Шахтино с бабушкой, а не забирать к себе в посёлок. А бабушка – она вроде бы и добрая, но всё-таки ядовитая, как чёрная змея-ехидна из передачи «В мире животных». Маму она почему-то не любит. Видимо, у неё были другие планы на папину жизнь.
Поэтому с каждым купленным ему гостинцем она просто не могла не ввернуть что-нибудь язвительное про маму, и от этого самое лакомое мороженое, или пышная сахарная вата, или пузыристая газировка из сифона становились совсем не такими вкусными, как для всех других детей и некоторых взрослых.
– Я-то тебе вон что покупаю, а эта балбеска гонористая купит чего? Нет!
Мальчик принимал осквернённые дары с потухшим взглядом и уже не мог их никуда деть – бабушка не спускала с него глаз. Но он всё реже о чём-нибудь просил её, зато безоглядно наслаждался нечастыми мамиными угощениями. И много раз наедине, а иногда даже при бабушке, он брался объяснять маме, что не надо, не надо, не надо оставлять его здесь, что он уже вырос и может быть дома один. Вернее, с обеими разноцветными кошками и лохматой собакой Бимкой во дворе. Но мама только ласково и грустно ему улыбалась, гладила и целовала в макушку, чтобы снова выйти на площадку и скрыться от него на пять долгих дней. Отец обычно прощался с ним как-то наспех и выскальзывал из квартиры раньше.
Однажды мальчик проснулся от ярких вспышек с улицы, которые празднично и немного жутко освещали ночной двор и всё вокруг. Он быстро догадался, что это салют. Захотелось тут же выскочить из-под одеяла и подбежать к окну. Но вдруг мальчик заметил бабушку. Она, замерев, стояла на балконе в своей длинной ночнушке, куда-то вглядываясь. Похоже, ей салют совсем не нравился. Он разглядел, как сильно бабушка сжимала свои узловатые пальцы, поднимая руку, – будто крестилась кулаком. И заклинала вполголоса:
– Скорей бы Гонец Цвета… Скорей… скорей! Чтобы – всех!!
Не понимая, что это может значить, но спасаясь от её жуткого шёпота, мальчик с головой накрылся байковым одеялом. Но и сквозь него всё равно просвечивали вспышки. То зеленоватый, то красный, то ослепительно белый, летел по небу над окнами огромный, сияющий и неуловимый Гонец Цвета. Наконец все вспышки растаяли, и стало привычно темно, как бывало каждой ночью.
Кроме бабушки здесь же, в квартире, жил деда. Дед был хороший, он работал в шахте и был передовиком. Но когда-то давным-давно его незаметно отодвинули в сторону от всего, кроме работы. И с тех пор он жил, как постаревший царевич, который так и не дождался своего царства. Вечерами обычно усаживался у телевизора, а в выходные дни всегда находил себе занятия во дворе или в подвале.
Почти про всех соседей бабушка говорила с насмешкой – было видно, что они трусили с ней связываться. Лишь одного – соседа снизу – она сама всерьёз опасалась. Того самого, кого все вокруг дружно прозвали Анатолькой. Он был самым скандальным жильцом во всём подъезде, так что на каждый шум сверху или за стеной мог немедленно заявиться «качать права».
Вот из-за этого самого Анатольки нельзя было ни подпрыгнуть, ни как следует разбежаться вдоль большой комнаты, ни даже в голос позвать друзей с балкона. Коварный Анатолька всегда таился в тёмном подполье. Сам мальчик видел его только однажды, да и то со спины, но часто представлял во всех злодейских подробностях: как он похож на Кощея Бессмертного, только в низко надвинутой кепке, с длиннющим лицом и противным высоким голосом. Ну голос и представлять было не надо – мальчик отчётливо слышал его много раз. «Прямо власть взял», – с завистью качала тогда головой бабушка.
В начале лета пришла пора устанавливать новую дверь в квартиру. Вообще-то, мальчик ещё не разобрался, что же было не так со старой. Но в назначенный день бабушка с самого утра стала маячить взад-вперёд по комнатам и кухне, то и дело выглядывая из окон или с балкона.
Однако нужные люди из ЖЭКа никак не приходили – ни сразу после обеда, как обещали сначала, ни в половине третьего, ни в четыре часа. Бабушка уже вся извелась: она ходила и ходила из угла в угол, рассеянно вытирая пыль на одних и тех же местах, и возмущённо стенала. Иногда она вдруг обращала внимание на мальчика, будто спотыкалась об него, и то предлагала повторно налить ему вчерашнего рыбного супа, то бросалась включать телевизор, но вместо мультиков и интересных передач и там и тут шла «профилактика» – всей огромной стране показывали только квадратики на экране.
Наконец, когда длинная стрелка чуть-чуть не догнала короткую, раздался звонок. Едва присевшая на диван бабушка подскочила от неожиданности, а затем осторожно подкралась к двери.
– Кто там? – чужим, каким-то сгущенным голосом спросила она.
– Мастер, – раздалось снаружи. – Вызывали?
– Вызывали.
