ты не вовремя! Видишь, у нас здесь самая запарка… развеска не идет…
– Извини, конечно, Милана, – начал Бобрик, – понимаю, что отвлекаю от важного дела, но потом может быть поздно. Дело в том, что я привел к тебе замечательную художницу, чьи работы просто необходимо включить в экспозицию…
– Что?! – Милана уставилась на него темными маслинами своих глаз. – Ты с ума сошел? До выставки осталась всего неделя, мы уже каталог отдали в печать, развеска вовсю идет, и тут ты приводишь ко мне нового участника? Михаил, ты вообще долго думал? Нет, нет и нет! Об этом не может быть и речи!
– Но, Милана, ты должна хотя бы взглянуть на ее работы. Они просто замечательно вписываются в концепцию выставки! Она училась в нашей художке и писала здешние дома. И так хорошо уловила колорит времени, колорит этого района…
– Я сказала – нет! Ты можешь хоть иногда думать головой, а не другим местом? Слишком поздно! Даже если бы ты привел ко мне нового Поленова или Утрилло – я не могла бы ничего сделать! Говорю же тебе – мы заканчиваем развеску!
– Но ведь еще не закончили! Одну-две картины вписать ничего не стоит…
– Михаил, лучше не зли меня!
Я подумала, что Бобрик зря привел меня сюда. Ну да, захотел показать, какой он важный и влиятельный, а мне теперь из-за него придется терпеть унижение. А этого я за последнее время нахлебалась выше крыши, надолго хватит.
– Бобрик, пойдем отсюда! – Я потянула Мишку за локоть. – Ты же видишь, как она настроена. Все равно ничего хорошего не выйдет, только нервы всем испортишь…
Он только сбросил мою руку и прошипел:
– Не мешай! Я знаю, что делаю! – И тут же продолжил, обращаясь к хозяйке: – Милана, ты меня знаешь. От меня так просто не отделаешься. Если я чувствую свою правоту – я ни за что не уступлю, как все триста спартанцев вместе с царем Леонидом! Я не уйду, пока ты хотя бы не посмотришь на ее работы!
Он перевел дыхание и закончил:
– Только посмотришь – большего я не прошу!
Милана шумно вдохнула, потом так же шумно выдохнула и проговорила:
– Ну, Михаил… ну, Бобрик… умеешь ты достать человека! Ладно, показывай. Но учти – я ее все равно не возьму. Даже если это новый Писарро…
Эта Милана мне не понравилась с первого взгляда, и только воспитанная за много лет выдержка помогла промолчать. И неудобно было перед Мишкой, он-то хотел как лучше…
Бобрик с победоносным видом подошел к столу, положил мою папку поверх чужих работ и открыл ее.
Сверху лежала та самая работа «Старый дом».
Облезлые стены, покосившееся крыльцо, подслеповатые окна… таинственная прелесть благородного умирания…
Милана замолчала и как-то подобралась, как охотничья собака при виде дичи.
– Ну что? – проговорил Бобрик, заметив перемену в ее настроении. – Я же говорил – то, что надо!
Тут подал голос щуплый мужичок с конским хвостом, который
