грубые поцелуи на моей шее, руки блуждали по моему телу, сжимали талию и грудь до боли. Бедрами он врезался в меня, не принося мне ничего, кроме дискомфорта. Когда его рука поднялась выше и сжала мою шею, а зубы прикусили мою нижнюю губу до боли, я в панике распахнула глаза.
Мое дыхание участилось, но вовсе не от возбуждения, а от того, что он лежал на мне, и я не могла сделать вдоха. Его рука стала пробираться в мои джинсы и это моментально отрезвило меня.
– Мейсон, погоди, – сказала я, мягко отталкивая его от себя и сводя бедра вместе.
Он оторвался от моей шеи, которая от грубых укусов горела пламенем, и уставился на меня глазами полными похоти.
– Что такое, детка? – заботливо спросил он, и это так разнилось с его взглядом.
– Все очень стремительно.
Он непонимающе сдвинул брови к переносице.
– Я что-то делаю не так?
«Все», – хотелось сказать мне.
– Нет, просто я не настроилась, мне нужно время.
Я легла и похлопала рукой перед собой, чтобы он расположился напротив меня. Мейсон послушался. Он все еще не мог восстановить дыхания. Мой взгляд скользнул вниз, замечая внушительный бугорок в районе его ширинки.
К горлу подступил странный комок.
О, нет. Это же не чертов страх?
Я была готова к этому, знала, что рано или поздно это произойдет, но почему-то сейчас на меня напала неуверенность.
Да что со мной такое? Веду себя, как монашка. Я сделаю это сегодня, и никто не помешает мне!
– Я слишком тороплюсь, понял, прости. Просто я мечтаю об этом так давно, что мне едва удается сдерживать себя. Я согласился на тупой фильм с Джефри, потому что думал расслабить тебя.
– Расслабить меня торчащими кишками из живота копа? – изумилась я. – Если кого-то это расслабляет, то у меня для него плохие новости.
Мейсон задумчиво почесал подбородок.
– Да, это была самая тупая идея, которая только могла возникнуть, – признался он.
Я выдавила из себя улыбку и погладила Мейсона по лицу.
– Давай начнем с малого, я схожу вниз и просто принесу нам чего-нибудь выпить, вина, например. Твоя мама все еще держит парочку вин на кухне или нужно спускаться в кладовую? – спросила я. Обычно мы с Мейсон брали выпивку его родителей, и если это замечалось, спихивали все на Джефри. А Джефри никогда не возражал. Кажется, ему действительно нравилось быть засранцем и выводить все семейство на эмоции.
Мейсон перекатился на спину и закинул руки за голову.
– Да, на кухне есть, и мне нравится твоя идея, – кивнул он с маленькой улыбкой на губах.
Но почему мне показалось, будто эта улыбка была вынужденной?
Я вышла из комнаты. Мою шею все еще саднило от неприятных действий моего парня. На Мейсона это совсем не похоже, он всегда старался обращаться со мной как с фарфоровой куклой: бережно и трепетно. Он никогда не был
