ббрис притащил за загривок сынишку, который, по его мнению, наелся ядовитых ягод. Мальчишка отказывался сменить ипостась, прятался под кушетку, огрызался, щелкал зубами, пришлось выманивать его тряпичной куколкой Глории: дочь засунула ее ко мне в сумочку и забыла. Малыши-оборотни любят такие игрушки. Пока Йок трепал ее, я провела диагностику.
– Все в порядке, господин Таббрис, – уверила я испуганного отца. – От пары ягод вреда не будет. Сейчас я дам вам микстуру, пусть мальчик примет две ложки на ночь. И, прошу, следите за тем, чтобы он больше времени проводил в человеческой ипостаси.
– Да, да, знаю, – вздохнул оборотень. – Но он так любит чувствовать себя волком. Хотя это тормозит развитие…
Едва я распрощалась с пациентами, как появилась пожилая гоблинка, госпожа Лукут. Она была уверена, что сломала руку. К счастью, оказалось, что это растяжение. В своем почтенном возрасте госпожа Лукут не оставила прежние привычки: она собирала яблоки в своем саду, ветка подломилась, и гоблинка упала на землю.
Пока я накладывала тугую повязку, сплетая заживляющее заклинание, часы на ратуше пробили девять вечера.
Бедная Лори, снова ляжет спать под присмотром нянюшки. Горе-родители заняты с утра до вечера. Мы с Лансом стараемся укладывать дочь хотя бы по очереди, но сегодня муж допоздна на заседании совета.
Когда я приеду, малышка будет видеть десятый сон. Ничего, завтра утром позавтракаем вместе…
Я уже спускалась по ступенькам, когда мысли прервал пронзительный писк сигнального артефакта. Я вытащила из кармана кристалл кварца, мерцающий алым. Случилось что-то плохое!
Няню, госпожу Клэри, нельзя назвать паникершей. Она ни за что не стала бы беспокоить меня на работе из-за пустяков. Я помню один-единственный раз, когда добропорядочная гномиха вызвала меня посреди дня: у Глории появилась сыпь и поднялась высокая температура – оказалось, дочь подхватила ветрянку.
Что же сейчас произошло? Упала? Порезалась? Потерялась?
Я додумывала уже на бегу. Кольцо на указательном пальце правой руки сняло защиту с двери мобиля. Я прыгнула на сиденье и тут же вдавила педаль в пол и переключая рычаги. Хорошо все-таки, что Ланс настоял, чтобы я выучилась водить! А потом подарил самую безопасную и новую модель. Подумать только, когда-то мобили казались мне недоступным чудом, а теперь я сама с легкостью управляю самодвижущимся механизмом.
Я кинула кристалл кварца на соседнее сиденье. Он по-прежнему пищал и светился – значит, няня не отключила сигнал.
– Что же там у вас происходит? – бормотала я, пристально глядя на дорогу.
Хотя краем глаза нет-нет да косилась на артефакт и поэтому едва не врезалась на повороте в фургон зеленщика.
«Проклятие! Надо собраться! Чего я паникую? Там охраны полон дом!»
После того как начались нападения на родственников члена совета, граф Даттон потребовал, чтобы мы перебрались в их дом, и Ланс впервые не стал возражать отцу. Родовое имение Даттонов —почти неприступный бастион: высокие стены, охранные артефакты и хорошо обученные телохранители. Не стоит волноваться!
Однако, как только я миновала ворота, распахнутые настежь, стало понятно, что волновалась я не напрасно.
Подъездная аллея огибала левое крыло здания. Там, в левом крыле, на втором этаже располагались наши с Лансом комнаты и детская Лори.
Я подняла глаза на окно, закричала и изо всех сил втопила в пол педаль тормоза. Рванула дверцу мобиля и едва не вывалилась на дорогу, но тут же, подхватив длинный подол, рванула к дому.
Окно детской оказалось открытым, занавеска сорвана. Мы всегда закрываем окна. Ланс даже наложил дополнительное заклинание – когда шаловливые ручки Глории тянулись к окну, оно говорило строгим голосом Ланса: «Ай-яй, малышка, отойди подальше!»
Под окном в траве кто-то лежал без движения.
– Нет, нет, нет… – шептала я.
Подбежала ближе и испытала одновременно огромное облегчение и шок. На траве лежал один из телохранителей – молодой гоблин. Он был мертв. Никто бы не выжил после таких ранений: разорвана грудная клетка, да так, что торчат осколки ребер.
Я проглотила рвущийся наружу испуганный крик и поборола минутную слабость. Сейчас я не женщина – я целитель.
Я проверила сердцебиение и дыхание. Нет, парню уже не помочь.
Я задрала голову к окну, борясь с искушением позвать дочь. Бросилась обратно к мобилю – так быстрее, чем бегом. Колеса со свистом затормозили у крыльца, вырывая из земли фонтан мелких камушков и песка.
Я кинулась в дом. В холле, в гостиной – темнота, не горит ни один светильник. Слуги в это время уже расходятся по комнатам. Надеюсь, поэтому в доме так тихо…
Я
