это пушистики? – удивился он.
– Да ничьи, подбросили нам их ещё вчера. Наберут дачники на лето щенят да котят, наиграются, а потом вышвыривают их на улицу. Вот и страдают животные из-за всяких идиотов. Хочешь – бери любого, а лучше – обоих.
– Возьму пока одного, – обрадовался Артём, – потом выбрал самого шустрого, сунул его за пазуху и – бегом к автобусу.
Едва он успел занять своё место, как старенький ПАЗик заурчал сердито, дёрнулся пару раз и отправился в путь.
Через пятнадцать минут показалось Зайцевское. Водитель притормозил у полуразбитой остановки, высадил попутчика и поехал дальше.
Теперь оставалось самое малое: пройти шесть километров сельскими тропами от Зайцевского до Красавкино, где и обитала Алёна.
Как назло, в этот момент поднялся ветер и заморосил мелкий противный дождь. Артём застегнул ветровку, поправил котёнка и быстро потопал сквозь ночную тьму.
Местами дорога огибала лес, а это не очень приятно в вечернее время, особенно если знаешь, что навстречу может выбежать дикий кабан. Но выбирать не приходилось: кто ещё кроме него придёт на помощь сестрёнке?
«И вот что этим девкам неймётся! – размышлял он по пути. – Прямо беда с ними – что ни день, так обязательно отчебучат какую-нибудь пакость! Дескать, нате вам, разбирайтесь. И объяснять бесполезно – всё равно сделает по-своему…»
Из ветровки раздалось жалобное мяуканье.
«Ты ещё тут, навязался на мою шею!» – прикрикнул он на питомца.
Мяукающее чудо всеми способами старалось выразить своё недовольство. Рождённый играть и прыгать, котёнок тяжело переживал вторжение в его личное пространство, которое сузили до самого минимума. В знак протеста он выпустил свои неокрепшие коготки и вцепился в тощее тело хозяина. Артём ойкнул, выругался, сунул руку за пазуху и потрепал бузотёра за уши.
Но пушистик и не думал сдаваться! Снова испустив протяжный вопль, он начал брыкаться так, что парню пришлось пойти на хитрость. Он вытащил животинку из куртки и подставил под мелкий моросящий дождь. Бузотёр недовольно чихнул, жалобно мяукнул в последний раз, и попросился обратно. Теперь, до самого конца путешествия лохматое чудо хоть и выражало порой признаки свободолюбия, но уже не в столь радикальной форме.
Дорога терялась в вечерней мгле, победить которую было не по силам одному единственному фонарю, сиротливо болтавшемуся на столбе в самом конце деревни. Артём поглядел на этот «путь в никуда», поёжился и ринулся в пучину мрака, успокаивая себя мыслью, что наорать на сестру он успел как следует, поэтому соблазна попробовать поганки на вкус у неё не должно возникнуть.
Слабый отблеск фонаря скоро растаял во тьме. Дорога слегка повернула вправо, и теперь предстояло преодолеть довольно большой отрезок пути через лесную чащу.
Поёживаясь больше от страха, чем от сырого ветра, путник прибавил шаг. Какое-то жуткое ощущение постороннего присутствия трепало ему нервишки,
