его туда, откуда пришел.
Но у меня были другие планы.
– Говоришь, ничего не знаешь о магнетизме? – уточнила я, заломив бровь. В душе плескалось неуместное, но такое восхитительное ликование. Почти детское, почти безбрежное… Вархар усмехнулся.
– Люблю, когда ты такая…
– Ну раз любишь, сам напросился.
Автобус вихрем закружил вокруг Вархара. Проректор похохотал немного, и под его ногами появилась световая подушка. Вархар взмыл в воздух, но и я была не лыком шита. Автобус продолжал кружить вокруг проректора, вслед за ним набирая высоту.
Вархар запрокинул голову, захохотал еще громче и поднял руки вверх:
– Сдаюсь, о моя пылкая индиго!
Автобус сделал круг почета и унесся туда, откуда прилетел. И я даже не стала заморачиваться – куда же именно.
Вархар опустился на землю, подскочил и накрыл мои губы своими. Мысли враз улетучились из головы. Сердце счастливо забилось. Я прижалась к Вархару и ответила на поцелуй.
Его глаза, как две спелые вишни… Его стальные объятия, в которых ощущала себя в полной безопасности. Недоступной для бед и ненастий.
Жар мужского тела окутывал сладкой дымкой, в животе стало тепло и щекотно, колени ослабели…
Весь мир вокруг исчез, словно стертый ластиком. И ненадолго, на несколько минут, я забыла обо всем. Зачем мы здесь, в университетском садике. Зачем я вообще работаю в Академии. Зачем тренируюсь защищаться от крипсов или от той же Гандалии Арката.
Были только он, я и одно дыхание на двоих.
20
Усталая, но довольная вошла я в общежитие, планируя поужинать, передохнуть и как следует выспаться… Но по коридору носилась туда-сюда, словно львица в клетке, не на шутку встревоженная Слася.
На мрагулке лица не было. Взгляд серо-голубых глаз метался от меня к квартире со скоростью света. Губы сжались, а щеки втянулись так, словно Слася резко похудела, как минимум, на два размера.
Вначале я подумала – у мрагулки неприятности. Но зацепила взглядом обугленную дверь своей комнаты и… страшная догадка похолодила внутренности.
Я резко обогнула Сласю и под ее причитания:
– Простите меня, Ольга Искандеровна! Я не углядела! Не застала! Простите! – ворвалась внутрь.
Тот, кто здесь орудовал, точно знал, что делает.
Мебель и стены остались нетронутыми. Большая часть моей одежды валялась на полу, истоптанная, но целая.
В самом центре спальни догорали вечерние платья – все, до единого. И несколько моих любимых юбок – нарядных, расклешенных, с нижними подъюбниками.
Распотрошенный чемоданчик с косметикой не расстраивал совершенно. Внутри разноцветной пыльцой рассыпались пудра, румяна и тени, сверху, словно шоколадный крем на торте, тонкими нитками разлилась тушь. Разломанные на несколько кусков карандаши валялись по углам комнаты. Но это все были мелочи
