а главное, задержал бы другие 123 эшелона.
Дело спорилось и в руках расследователей происшествия. Комиссар госбезопасности через три дня установил причину аварии. Машинист и кондуктор поезда признались в заговоре и шпионаже в пользу Японии. Интересно, что через год сам расследователь бежал и сдался в плен той же стране. Работая на когда-то вражескую разведку, он рассказал не только о дислокации войск в регионе, кодах для военных сообщений и шифрах радиосвязи, но и о терроре и репрессиях в своей стране. Будучи их активным участником, перебежчик поведал о методах, использовавшихся центральным органом управления по обеспечению государственной безопасности. Его рассказы не нуждались в преувеличениях. После того как новообретённое отечество проиграло войну, отложенный расстрел всё же настиг бывшего комиссара.
***
– Сами скажете или мне намекнуть? – сипло произнёс сутулый, обращаясь к новой подруге мамы. – Это же опасно для всех нас.
У женщины затряслись губы, она силилась что-то сказать, но не могла.
– Нечего угрожать! Вы не комендант поезда, – пришла на помощь мама. Подсев к женщине, она обняла её, и они тихо заплакали. Мужчины молча укладывались на нары, а женщины сильнее прижали к себе спящих детей.
На следующее утро тюк с тельцем трёхлетнего малыша, в самом начале путешествия опрокинувшего на себя котелок с кипятком, передали конвоиру с просьбой о захоронении. Охранник только оскалился и пригрозил жестоко наказать, если подобное повторится.
– Нам ещё слишком долго ехать, вы бы всё равно не смогли скрывать смерть, – сказал конвоир под звуки плача матери, потерявшей не только сына, но и всякую надежду похоронить единственное дитя по-человечески.
Какое-то время назад бедолагам довелось плавать и на корабле. Вот уж когда становится известно всё о слабости человека: даже те, кто твердо стоял на земле, в условиях качки не всегда могли сдержать рвотные позывы. В этом случае голод почитался за меньшее зло. Морская болезнь не щадила никого, косила кого вздумается независимо от возраста, пола и образования.
В последнее время почти на каждой станции охранники заглядывали в вагоны, выкрикивая имена всех бывших военных, партработников и интеллигентов. Получивших чёрную метку уводили под молчаливыми взглядами других пассажиров.
В пути люди со многим свыклись. Удивительно, как быстро ропот сменился на простое желание добраться до места назначения, о котором они, конечно, не знали. Неизвестность, страшившая их, уже касалась не географического местоположения, но того, сколько ещё времени они проведут в пути. Сердца устали страдать и сострадать. Мужчины иногда садились в угол вагона и тихо переговаривались на родном языке:
– Дядюшка, как вы думаете, куда нас везут? – спрашивал самый молодой, который уже успел взять себе русское имя – Николай.
– Нам не следует задавать
