холст разнотравье цвета. Наркотическое обезволивание жары обваливалось на плечи, втиснутые в обязательную ткань. А спадающими ночами снился то мраморный простор родины, то трупы в препаровочной.
Павел в то время путешествовал по Швейцарии и заехал «понюхать студенческой жизни». Анисия тогда едва пришла в себя на каникулах, когда лекции в шесть утра закончились, а осталась только анатомическая практика без досаждающих взглядов доброжелателей.
Истосковавшуюся по родному Анисию пленила его галантность, прогулки по родниковому молоку Цюрихского озера, во время которых Павел приоткрывал суть отношений в своей семье – с деспотичным отцом и братом, с детства попавшем под горячую руку своей меланхолии. И Анисия, давно смутно сожалеющая о своей неполноценности на женском поприще, сама закрыла дверь в свою комнату с Павлом внутри. Ей вмиг стали смешны отрицания своей природы, показавшиеся несформированным побегом. Нужно было изведать все возможные вехи на этом коротком и бесконечном пути.
– У тебя глаза янтарные, – говорила она ему в розовящемся отсвете то ли молодости, то ли весеннего сияния исподволь.
Он, привыкший воспринимать свои глаза болотисто – карими, опускал их.
Анисия ничего не требовала, кроме разговоров обо всем. И Павел, который никогда не чувствовал себя наполненным, откуда-то вырвал из своего пустующего нутра нежность, пугаясь, что это окончательно сожрет его.
Их окружал просоленный город, куда в любое время не доходили поезда. Оглушающий свет будто отпрыгивал от разнозеленых крон, застревая даже в переливающихся по веткам птицах. А июнь оборачивался цветами. Чудилась неподалеку покатая Нева, торжественно блестящая белыми ночами. Но воздух был суше и не пах навязчивой тиной разбавленного моря.
После трех лет мытарств по меблированным комнатам у рачительных немецких хозяек устроенная жизнь с Павлом разморила Анисию, но и придала сил дошлепать до цели. Павел посмеивался, что она вместо этого может, как Игорь, зацепиться за трагедию детства и растеребить ее до масштабов катастрофы всей жизни. Успокоившаяся, удаленная от бесконечных политических дискуссий в русской библиотеке, в которой потонула Полина, Анисия уже почти закончила работу над докторской диссертацией. А в июне в «Правительственном вестнике» прочла про унизительное распоряжение всем учащимся женщинам вернуться на родину до 1 января 1874, иначе им будет закрыт доступ в любое учебное заведение России.
Эти красивые, смелые девушки вложили в образование и общественную жизнь русской Швейцарии столько страсти, средств, взаимопомощи и надежд… Они согласны были терпеть косые взгляды местных, скудный паек, бытовую неустроенность и постоянные препоны со стороны сокурсников. И после всего влиятельные мужи из роскошных кабинетов вместе с самим царем – освободителем порешили перечеркнуть столько лет их созидательного труда вопреки им. Немудрено, что и Фричи, и Полина остались не слишком довольны таким исходом и откровенно возненавидели систему, наказавшую их за стремление к
