дам жена капитана 2-го ранга Суслова, мать четверых детей.
– Поверьте, что об этом даже не поднималось вопроса! – прикладывал руку к сердцу, снисходительно улыбаясь, коренастый плотный Грейг. – Ведь до последнего времени наш флот и не выходил за рейд.
– Да, конечно, раз это было не нужно… А вдруг их эскадра с войсками подойдет к Севастополю?
– Зачем же ей идти к Севастополю?
– Как зачем? Говорят, так именно и пишут во всех заграничных газетах: цель войны, какую союзники себе ставят, – уничтожить наш флот и взять Севастополь!
Женщина с кроткими карими глазами, всецело занятая детьми, домашним хозяйством, визитами, сама Суслова, как и все дамы того времени, никогда не читала газет, считая это исключительно мужским занятием, как флотская или артиллерийская служба, как парады и выговоры, получаемые от начальства.
– А разве о том, что действительно хотят сделать наши враги, они будут кричать за несколько месяцев? – покоряюще мягко и снисходительно спрашивал ее Грейг. – Вот именно потому, что они кричат об этом очень давно, у нас и думают, что они или совсем никуда не пойдут, ограничатся одним шумом, или пойдут куда угодно, только не в Севастополь!
Этот довод показался до того убедительным, что дамы, слушавшие вместе с Сусловой Грейга, переглянулись.
– Конечно, только шпионы доносят противникам, что те один против другого задумали!
– И за это шпионов вешают!
– Хотя газетные писаки те же шпионы…
– Однако правительства Англии и Франции, наверное, не позволили бы им писать такое, если бы это была правда?
А Грейг продолжал уверенно:
– По нашим сведениям, у них, если исключить больных, наберется не больше пятидесяти тысяч. Это очень много для десантной армии: как можно высадить столько, у нас не представляют ясно, – но это ведь совершенно ничтожные силы для того, чтобы взять Севастополь!
– Я слышала, говорил муж, что в осажденной крепости один человек может и пятерым сопротивляться, – сказала Суслова.
– Да, это общепринято. Но ведь наш гарнизон может быть даже побольше тридцати тысяч, так что у нас думают, что к нам союзники не сунутся! – очень торжественно заключил Грейг, заслужив этим благодарные огоньки не в одних только кротких глазах Сусловой.
Когда он говорил «у нас думают», то это значило, что думают в среде адъютантов светлейшего. Меншиков не терпел не только штабов, но даже и самого слова «штаб», и его молодые адъютанты, исполняя все штабные работы, вполне естественно считали себя «головкой» гарнизона Севастополя и всех войск Крыма. Впрочем, сын и внук знаменитых адмиралов, основоположников русского флота, штаб-ротмистр гвардии Грейг с детства знал о себе, что он рожден для блестящей карьеры, и привык с уважением относиться к своему уму.
Однако одна из дам, его окружавших, бойкая спорщица, капитанша Бутакова, вспомнила об английском
