Беса Ундин, обнаруженная в трейлере Йонни Бундесона, исчезла из интерната в Скутшере в начале марта.
Жанетт знала имя заявителя. Психологу Луве Мартинсону уже не раз случалось работать с полицейскими из Оперативного управления; еще он участвовал в расследовании двух убийств в качестве квалифицированного свидетеля, но Жанетт так и не познакомилась с ним лично. Она набрала номер интерната и коротко изложила, что произошло на Кварнхольмене. Мартинсон вздохнул.
– Что с Бесой? – В мягком голосе было что-то женственное.
– К сожалению, она пострадала от передозировки, к тому же у нее серьезное заражение крови. Она сейчас в больнице Худдинге.
– Она выживет?
Жанетт прикинула, как лучше ответить. Когда она звонила в больницу в последний раз, ей сообщили о септическом шоке. Врач сказал, что Бесе повезло: ей оказали помощь в так называемый “золотой час” – первые шестьдесят минут после того, как инфекция начала распространяться. Шансы девушки выжить возросли с нуля до семидесяти пяти процентов только благодаря двум парамедикам из оперативной бригады.
– Врач настроен оптимистично, – подытожила Жанетт. Луве Мартинсон снова вздохнул, на этот раз – с облегчением.
– Это все-таки хорошая новость. По крайней мере, она останется жива… Я передам девочкам, они обрадуются. Бесу здесь любят.
– Вам что-нибудь известно о ее знакомых? – спросила Жанетт. Луве поколебался, прежде чем ответить:
– Во время терапии она категорически отказывалась упоминать чьи-либо имена. Но в ее жизни было изрядно наркотиков, проституции и прочей уголовщины.
– Вы не помните, она не говорила про такого – Йонни Бундесона?
– К сожалению, нет.
Жанетт продиктовала ему номер отделения, где лежала Беса Ундин, после чего Луве сообщил ей, что надумал уволиться из интерната.
– Начну собственную практику. И, наверное, еще поучаствую в расследованиях.
– Тогда у нас есть шанс познакомиться лично.
На том конце какое-то время царило молчание. Потом Луве сказал: “Не исключено” и рассмеялся.
Закончив разговор, Жанетт вернулась к стопке документов на столе. Среди копий документов, имеющих отношение к предприятию Веттергренов (этим документам с большой вероятностью предстояло окончить свой путь в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями), нашелся список лиц, недавно плативших за койку на вилле, принадлежавшей правлению. Восемь шведских имен и двадцать два не шведских, причем большинство могли принадлежать выходцам из бывших советских республик.
“Владимир”, прочитала Жанетт. Фамилии не было.
“Наличные. Предоплата. Верхнее место, комната № 3. 1050 крон”.
Если верить гроссбуху Маргареты Веттергрен, Владимир уплатил за недельное проживание. Магган, которая хвасталась своим знанием людей, упомянула, что Владимир выглядел спокойным и здравомыслящим человеком, но она подозревает, что он объявлен в розыск и ищет, где
