потерять тебя. Из-за недуга или чего-то другого.
Глаза ее сверкнули.
– Ты человек грешный, но добрый и милосердный.
Никогда в жизни ему не хотелось так сильно прикоснуться к губам женщины, с которых слетают эти ледяные слова, которые должны ранить, словно кинжалом. Несильные, хоть и чувствительные уколы.
Эльфвина молча развязала ленты и сняла обувь. Торбранд скинул свой плащ и пристроил его так, чтобы закрыть щель, через которую проникал свет наружного костра. Затем взял ее вещи и повесил сверху, чтобы они просохли за ночь.
Повернувшись, он увидел, что женщина сидит там же, она даже не пошевелилась. Теперь, разглядев ее, он мог с уверенностью сказать, что она поистине прекрасна, сразу видно, что из королевского рода, хотя одежда и была довольно скромной для леди ее положения. Украшавшее шею ожерелье не роскошное, но изящное, простолюдинке такое недоступно.
И все это теперь принадлежит ему.
Осталось только получить то, чего он желал больше всего.
Он скинул свою мокрую одежду и тоже развесил у огня. На нем осталась только шерстяная рубашка и штаны, которые он надевал под одежду в холодную погоду. Теперь в шатре стало темнее.
Эльфвина следила за каждым его движением. Он неплохо знал женщин и понимал, что она испытывает не только страх перед неизвестным, но и любопытство, и желание узнать будущее.
Взгляд ее скользнул по его торсу, затем опустился ниже. Глаза стали круглыми от возмущения. Он чувствовал, как набухает его член, как становится тверже под ее взглядом.
– Ты можешь отблагодарить меня, леди Эльфвина, за то, что я спас тебя от унылой жизни в труде и бесконечных молитвах.
Ему нравилось, что слова вызвали у нее дрожь, и он усмехнулся, видя, как она отчаянно пытается это тщетно скрыть. Губы ее разомкнулись, и Торбранд испытал желание провести по ним кончиком языка. Наверняка у них медовый вкус. Он был почти в этом уверен.
– Такая жизнь точно не для тебя.
– Ты ошибаешься, воин. – Она потупила взгляд. – Будь я вправе выбирать свой путь, давно стала бы Божьей невестой.
Торбранд подвинулся ближе и лег рядом с ней, смеясь про себя при виде того, как заливается краской ее лицо.
– И о чем ты молилась бы?
– О мире. – Она не медлила с ответом, будто всегда его знала.
Эта женщина, пожалуй, всегда жила в благополучии и покое, едва ли ей известно, что такое война, чтобы желать мира. Ее мечты не имели ничего общего с тем, чего желал он.
Внезапно его тело заныло, он решил, что всему виной холод. «Все же на дворе декабрь», – подумал он.
– Я видел ваши монастыри. – Некоторые были разрушены при его участии, но он решил не упоминать об этом. – Колокола звонят по часам. Молитвы на латыни. Умерщвление плоти. Это твой желанный мир?
– И каждый следующий день похож на предыдущий, – задумчиво произнесла Эльфвина, и Торбранд увидел
