она понимала, чем вызвано его озлобление. Уж слишком много среди веселящейся толпы было людей в воинском облачении.
– Дировы псы, – процедил сквозь зубы варяг. – И эти с ними… Веселятся с погубителями своих же сородичей.
– Но Масленица же. Так положено весну встречать.
Он не понимал ее объяснения. Да и ей оно не казалось убедительным. Она тоже ненавидела Дира и его свору, тоже была пострадавшей. А Копысь… Может, в этом веселии было облегчение оттого, что все кончилось миром?
– Где капище Перуна? – спросил Торир.
И когда она указала, тут же стал отъезжать, ведя в поводу трофейных коней. Карина было пристроилась следом, но он раздраженно велел ей идти к своим.
– Бросаешь меня? – ахнула девушка.
Еще сегодня они вместе отбивались от чужаков, он был рад, что она осталась цела, и вот же… гонит… И вмиг слезы набежали. Но Торира они не тронули.
– Мы приехали, куда были должны. А теперь отправляйся к Судиславу. Примет, не прогонит. А понадобишься – я весточку пришлю.
– А если все же прогонит?
Он все больше смотрел в сторону капища. На спутницу оглянулся почти сердито.
– Экая недогадливая. Сделай так, чтоб принял.
Карина какое-то время оставалась на месте. Вот и случилось то, чего она так страшилась. И если что-то и придало ей сил, так это слова Торира о том, что он пришлет весточку. На это вся и надежда. Ведь не может же он отказаться от нее после всего, что было меж ними. Ведь как ласкал ее, как ублажал… Как испугался за нее, когда защищал.
«Я только раба для него», – напомнила себе Карина. И светлый день словно померк.
Но не век же оставаться тут. И Карина, поудобнее перехватив повод, поехала по склону горы к граду. По пути ей предстояло миновать открытое пространство, где шло гуляние. Пронеслись мимо сани с хохочущей молодежью. Лоточники окликали всадницу в добротном кожушке, предлагая купить угощение. От вращаемой на костре туши пахнуло ароматом мяса. Скакали скоморохи, дети играли в снежки, дымно горели огромные осмоленные чучела.
– Поберегись!
Карина еле успела попридержать лошадку, когда со склона горы мимо пронеслись сани с поднятыми оглоблями. В санях визжали девки, смеялись и орали мужики. Женщины были по большей части местные, в вышитых по традициям радимичей кожушках, в пестрых головных шалях, а вот развлекали их в основном, судя по одежде и доспехам, воины пришлые. Кого целовали в санях, кого лапали. Но тут, на развороте, сани стали крениться и опрокинулись набок. Образовалась куча мала, замелькали подолы, сапожки, валенки, а где и голые ляжки в ворохе юбок. Шум, хохот, визг. Какой-то рыжий воин в богатой кольчуге подмял под себя девку, шлепнул по оголившейся ноге.
Лошадка Карины заволновалась среди шума, и всаднице пришлось приложить усилие, усмиряя ее. А вокруг опять плясали, гудели
