безопасности, отъезжаю от тротуара, не сводя глаз с зеркала заднего вида, потому что до сих пор жду.
Машина преодолевает сантиметры, которые превращаются в метры, затем километры – только тогда я немного расслабляюсь. Знаю, рано или поздно наступит конец всему. Хьюго прав. Просто ожидание мучительно.
Томми съедает пончики, стоит на шухере еще на трех точках. Я выпрыгиваю из джипа, собираю плату и как можно быстрее уезжаю, решив сначала разделаться с легкими клиентами, на случай, если возникнут проблемы, из-за которых остаток ночи уйдет на более сложные объекты.
Выехав на шоссе, сворачиваю на следующий съезд и через пару поворотов останавливаюсь на парковке «Порока». Формально стриптиз-клуб находится в Шелбурн-Фоллз, но жители любят делать вид, что он за чертой их милого городка.
Это одна из самых трудных задач. Не заглушая двигатель, ставлю машину в режим «Паркинг» и смотрю на Томми.
– План тот же.
Я снимаю капюшон, оставшись в лыжной шапке, и открываю дверь.
– Но я хочу войти, – возражает она.
– Останься.
Захлопнув дверцу, оглядываюсь по сторонам, пока лавирую между машинами, заполонившими стоянку.
Стены здания вибрируют в такт музыке. На мгновение я замираю.
Запах уже бьет в ноздри – смесь дешевого лосьона для тела, сильно изношенных туфель на пятнадцатисантиметровых каблуках, приправленная потом, пролитым пивом и колой.
Иногда, в зависимости от времени года, здесь ощущается запах мочи или рвоты. Мальчишники, парни из студенческих братств, вернувшиеся домой на летние каникулы, делают июнь самым ненавистным месяцем для посещения этого места.
Но сейчас уже август. Поток приезжающих и уезжающих наконец-то спал, вот только летняя жара превратила отчаяние и безысходность в отвратительную вонь, к которой, по-моему, невозможно привыкнуть.
Я достаю дубинку, сую ее в рукав, придерживая манжету, чтобы не выпала. Подхожу к входу, открываю дверь и киваю вышибале Анхелю Акосте.
– Привет, детка, – говорит он.
От оглушительных басов пол дрожит под ногами. Двигаясь дальше, миную бар, смотрю на сцену.
Кожа девушек сияет в лучах света, волосы взмывают вверх, но это едва ли назовешь реальным танцем. Они лишь извиваются у шеста и ползают по сцене.
Хотя отдаю им должное. Не могу представить более тяжелой работы. Пусть тут не задействована математика или высокие риски, сопутствующие работе полицейского, солдата или врача, однако я бы предпочла заниматься чем угодно, но не притворяться, как приходится этим девчонкам.
– Аро! – зовет меня кто-то.
Полуголая Сильвер машет рукой с одной из платформ. Я заставляю себя помахать в ответ, на самом деле желая что-нибудь разбить. Мы вместе учились в средней школе.
Преодолевая коридор, где монотонный гул музыки понемногу стихает, слышу крик Скарсмана:
– Ты знаешь, как легко
