гаджеты, замыкать круги активности на смарт-часах, читать литературу по саморазвитию и жить по Лабковскому…
Нельзя: покупать на скидках, жить с родителями, считать, что «Времена года» – это какая-то музыка, хотя на самом деле магазин, не знать, кто такой Лабковский.
Эти «можно» и «нельзя» были хорошо известны не только Насте, но вообще всем – спроси хоть вон ту девулю за соседним столом, которая строчит сообщения в телефоне и уже раза три сделала селфи. Когда она не строчила и не делала, ложечкой пила кофе из чашки и неотрывно смотрела на Даню. Или того парня, который поглощает суп, пристроив телефон позади тарелки, смотрит «стенд-ап шоу» и весело смеется – сам с собой! И они подтвердят, они тоже знают, что «можно», а что «нельзя».
Почему ему все равно? Почему он словно сам по себе, отделен от них, накрыт невидимым колпаком, защитным полем?..
Это его имела в виду бабушка, когда говорила, что есть немногие, которые живут, а большинство смотрит картинки про жизнь?..
– Слушай, – тараторила Джессика, – а у тебя есть друзья? Ты бы нас познакомил! У меня в Москве никого, жуть просто. С одним парнем на прослушивании скорефанилась, а потом он потерялся. Его на второй тур пропустили, и я уж его больше не видала. И вот Настя еще. А мне тута закрепиться надо, я обратно в Мышкин не поеду, по хозяйству впахивать! А может, твой батя меня на работу возьмет? Я это… учусь быстро. Ненадолго, до следующего года, а там поступлю!..
Настя сказала, что нужно ехать, иначе настанет ночь и в институте никого не будет.
Даня порывался заплатить за всех, но Настя не разрешила. И «фраппе на миндальном» не стала допивать.
В третьем часу Тонечка и Александр Наумович были отпущены восвояси.
Великий продюсер злился. Тонечка была задумчива. У подъезда многоэтажки она нашарила в кудрях темные очки, нацепила их на нос и спросила Германа, знает ли он родственников Василия Филиппова. Жену, например, очень деловую, о которой говорил режиссер Эдуард тогда, на «Мосфильме».
– Жену знаю, конечно, – сказал Герман с раздражением. – Зачем она тебе?
– Я к ней съезжу, – объявила Тонечка. – Расскажу.
– Я уверен, ей уже позвонили.
– Да это неважно, Саша. Звонили, не звонили, какая разница!.. Нужно, чтоб все было по-человечески.
– По-человечески, значит, взять и явиться к незнакомому человеку, чтоб выразить… что? Фальшивое сочувствие?
– Почему фальшивое? Искреннее! У нее муж умер. В нашем присутствии!
– Они сто лет не живут вместе!
– Саша, он ее муж.
Герман махнул рукой.
– Езжай куда хочешь. Позвони в мою приемную, я распоряжусь, тебе дадут контакт, у секретарши есть.
– Кто-то же забрал его телефон, – продолжала Тонечка задумчиво. – И привез бутылки, весь этот… праздник жизни!
– Это из нового сценария?
– Саша, я как раз хотела тебе сказать про сценарий…
– Не
