акая-то пустая суета…Бесцветны мысли и мечты убоги.
Жизнь начинаю с чистого листа
Я в сотый раз, не подводя итоги.
Все хорошо. Но как-то все не так.
Всепоглощающей поддавшись лени,
Помешивая ложкой жуткий мрак,
Сижу один за столиком в кофейне.
Средь лиц, что безразличны и не те,
Притягивает взгляд изящный профиль…
Мороженое тает в черноте
Несущего пьянящий запах кофе.
Осенняя хандра
Меня скрутило как осенний лист,
Бессильно руки голые повисли.
Отчаянный осенний моралист
Роняю высыхающие мысли.
И множится средь веток пустота,
И некогда по-майски молодая
Окрасится в кленовые цвета
Душа, в ветрах холодных увядая.
От грусти не избавиться никак
И письменную возбуждая похоть,
В бокал струится бронзовый коньяк —
Из желтых листьев перегнанный деготь…
Запахи
Пальцы пахнут сигаретным дымом,
Наодеколонена слегка
Камфарою еле уловимо
Отдает небритая щека.
Проведенною в чужой постели
Ночью пахнут плечи и живот
И запечатлевшимся на теле
Шлейфом чуждых непонятных нот.
Кроме запахов, проникших в кожу,
Тот, что стоек и неистребим —
Губы неизменно пахнут ложью
И арабским кофе дорогим.
Среди резких и довольно слабых
Я любой легко распознаю,
Но души моей неведом запах,
Недоступен ничьему чутью.
Предопределен и не случаен
Аромат любой, и неспроста
Запах никакой не источает
Черная у сердца пустота…
Пятнадцать
…Не в силах даже ходить, Елизавета I последние пятнадцать часов своей жизни простояла в своих покоях, в углу комнаты. Она боялась, что если сядет или ляжет, то уже не встанет никогда… А потом… Тихо умерла…
У двери в бездну бесконечных снов,
Заранее отпущенная всеми,
Пятнадцать провела она часов,
Где каждый час – совсем другое время.
Вся жизнь ее, которой больше нет —
Уставшая в большом полете птица.
Предобморочные все пятнадцать лет
Ей виделись давно ушедших лица.
Растаял образ милого. И ей
Не быть уже единственной на свете.
Осталось лишь стоять у тех дверей
В течение пятнадцати столетий.
И с каждым разом все не глубже вздох,
Идет к концу пятнадцатая вечность.
Что там за дверью? Знает только Бог.
История. Бессмертье. Бесконечность.
Уже давно никто не пишет писем
Романс
Уже давно никто не пишет писем,
Не доверяет тайн своих листу,
От ожиданий долгих не зависим,
В осеннюю спускаясь пустоту.
Уже никто не обмакнет в чернила
Скрипящего гусиного пера,
И слов прекрасных ласковая сила
Сна не лишит до самого утра.
Припев:
Ах как давно писали люди письма,
Делясь своей любовью и тоской,
Как много и страдания и смысла
Передавали тонкою строкой!
И словно счастья, посланного свыше
Любой письма нетерпеливо ждёт…
Но никому никто уже не пишет,
Ответа никому никто не шлёт.
Ответа никому никто не шлёт…
Уже никто не отворит конверта,
Пришедшего к нему издалека,
Как от холодного продрогнув ветра,
Не станет вдруг неверною рука.
Уже дыхание ничьё не станет чаще,
И сладко грудь ничья не заболит,
Уже никто с письма рукой дрожащей
Сургучную печать не удалит.
Припев
Ловец снов
Спи, сынок, – я говорю коту.
Свернутый
