style="font-size:15px;"> С введением нэпа возобновилась переписка со Станкевичем, возглавлявшим в Берлине научное издательство «Знание», который 28 октября извещал Водовозова: «Здесь, в Германии, образовалось около 40 русских издательств. Некоторые, конечно, эфемерные. Но имеются и весьма солидные. Поэтому журналист и литератор всегда кое-что может заработать, хотя, конечно, ввиду дороговизны жизни вообще и тройной дороговизны для приезжих особенного благополучия среди русской пишущей братии здесь не наблюдается»117. А вот как Водовозов описывал жизнь в Петрограде: «Вообще духовный голод есть самое тяжелое страдание, которое мы испытываем. С физическим голодом можно мириться, тем более что мы, петербуржцы, в сущности, от такого не страдаем: хлеба, крупы, селедок, картофеля нам дают теперь достаточно, и если мы чем-нибудь недовольны, то однообразием и качеством пищи, в частности недостатком сахара или сахаристых веществ (люди, очень привыкшие к мясу, жалуются на его отсутствие, но я к их числу не принадлежу), но не количеством. Хуже – холод; дров мало, и уже теперь приходится работать при 8 градусах, а в недалеком будущем холод грозит еще худший. Скверно отсутствие одежды и цельных сапог. Я теперь при помощи медицинского свидетельства хлопочу о том, чтобы мне выдали сапоги, но не надеюсь на успех». В другом варианте черновика того же послания Водовозов сетовал, что совершенно оторван от мира: «Никогда не был я так плохо осведомлен о том, что делается за рубежом, как теперь. Я почти ничего не знаю ни о политических событиях, ни об экономических и финансовых условиях, ни о бытовой стороне, ни о движении науки и общественной мысли. Поэтому за каждую книгу я был бы страшно благодарен». Водовозов мечтал ознакомиться с текстами послевоенных мирных договоров и конституций новообразованных государств (Австрии, Венгрии, Польши, Чехословакии и других), последними статистическими ежегодниками, справочниками по экономике и финансам, литературой по истории и государственному праву. «Вы бы меня прямо облагодетельствовали, если бы прислали хоть что-нибудь, что обошлось бы не слишком дорого, – просил он. – Об английских и французских книгах я и не мечтаю»118.
3 января 1922 г. Станкевич уведомил Водовозова, что заказал несколько интересующих его изданий, о стоимости которых он может не беспокоиться: «…как раз теперь мне с Р[увимом] Марк[овичем] Бланком удалось получить для Вас 1000 германских марок от комитета литераторов и ученых, и за Вами дело – распорядиться этими деньгами». Хотя Станкевич предлагал всю или часть указанной суммы перевести в Россию, Водовозов предпочел, чтобы все деньги были потрачены на покупку книг. В июне Парижский комитет помощи литераторам выделил ему еще 200 франков (5400 германских марок), которые, как указывал Станкевич, «уже в немецкой валюте лежат на руках Марка Александровича Алданова», ожидающего директив119. На вопрос, заданный 22 июля, не от Станкевича ли приходят Водовозову продуктовые посылки, тот
Там же. Д. 2654. Л. 2.
ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 2649. Л. 13.
Там же. Д. 2476. Л. 6–7.
