вижу, как глядя на послов, зажегся дьявольский огонь в глазах хана, а те, словно не замечая опасности, прут на рожон и заявляют.
– Почто ты, хан, орду свою у границ княжества держишь? Нет ли в мыслях твоих зла на Рязани сотворить?
Перевожу, стараясь максимально смягчить фразу, но Кулькан уже завелся.
– Кто вы такие, чтобы спрашивать с меня, сына Великого Чингисхана?! Я, и только я, решаю, где мне пасти своих коней, а где нет!
После такой недвусмысленной угрозы, рязанцы опасность осознали, но, нахмурившись, на попятный не пошли.
– Мы хозяева земли здешней и право спрашивать заслужили железом и кровью.
И без того узкие глаза хана превратились в едва различимые щелки.
– На всей земле есть только один хозяин – Великий хан монгольский, а у всех остальных есть лишь выбор: покориться или умереть. Преклоните колени передо мной, тайцзы Кульканом, и, может быть, я подарю вам жизнь.
Вокруг все напружинились, охрана схватилась за рукояти сабель, а послы тревожно переглянулись между собой. Тот, что постарше с окладистой бородой, выступил вперед.
– Мы здесь не за тем, чтобы на коленях перед тобой ползать. Князь послал нас сказать тебе – убирайтесь с земли Рязанской или навеки в ней успокоитесь.
– Собака! – Лицо хана скривилось от ярости, и он наотмашь рубанул рукой.
Охрана восприняла это, как знак к расправе и накинулась на послов. Поначалу, они хотели их повязать и вытащить из юрты, дабы не пачкать ковры кровью, но русские не дались, и завязалась драка. Посыпались удары, и первая кровь, несмотря на численное превосходство, брызнула из монгольского носа.
Бешено вращая глазами, Кулькан несколько секунд смотрел на царящее перед ним безобразие, а затем, не выдержав, рванул с пояса нож и бросился в схватку. С первого же удара, стальное лезвие нашло цель, и шея одного из рязанцев зафонтанировала кровью. Двоих оставшихся завалили на пол, и хан, кривя рот от удовольствия, зарезал их тут же собственной рукой.
Произошедшее настолько ошеломило меня, что я застыл заледеневшим столбом. От запаха крови заложило нос, колени ослабли, а желудок крутануло рвотным спазмом. До сего дня я видел убийство лишь на экране, а тут… Еле сдержав еще один спазм, я, зажимая ладонью рот, рванулся к выходу. Протаранив полог головой, выскакиваю на воздух, но там то же самое. Кругом кровища, ругань и вой. Монголы рубят свиту рязанского посольства.
Развернувшись, бросаюсь в другую сторону, все равно куда, лишь бы подальше. Не успеваю сделать и шага, как меня сбивают с ног, и навалившаяся туша шипит голосом Куранбасы.
– Лежите тихо, святой отец, а то, неровен час прирежут по ошибке.
Затихнув, тыкаюсь лицом в морозную траву. От холода вроде легчает, и выдохнув, рычу наверх.
– Все! Слезай с меня, живо!
Половец сползает и ложится рядом. Его спокойный, разумный взгляд смотрит мне прямо
