было то, что происходило с младенческой смертностью. К середине 1960‑х годов в России она сократилась в 4 раза по сравнению с 1950 г. (в 8 раз по сравнению с 1940 г.) и сравнялась со средней для Западной Европы, что, конечно, было большим достижением. Но затем снижение младенческой смертности замедлилось, а 1970‑е годы (эпоха развитого социализма) оказались для нее особенно бесславными: самый низкий показатель был зафиксирован в 1971 г., после чего он повысился, опуститься же ниже уровня 1971 г. смог лишь в 1982 г. Только после этого снижение младенческой смертности возобновилось, но было медленным и непоследовательным – в отдельные годы показатель снова повышался.
В результате практически исчезнувшее к 1964 г. отставание от Западной Европы снова приобрело огромные размеры – 20 лет спустя, в 1984 г., российский показатель более чем вдвое превышал европейский; еще через два десятилетия, в 2005 г., несмотря на несколько ускорившееся снижение младенческой смертности в России, это соотношение было даже хуже (рис. 2).
Рис. 1. Отставание России по ожидаемой продолжительности жизни при рождении от США, Франции, Швеции и Японии в XX в. и в начале XXI в., лет
Противоестественность эволюции младенческой смертности в России наглядно видна при сравнении ее с одной из самых бедных европейских стран – Португалией. В середине 1960‑х годов португальский показатель был в 2,5 раза выше российского, в начале 1980‑х годов показатели сравнялись, сейчас российский показатель втрое выше португальского (рис. 3). При этом следует иметь в виду, что официальная российская статистика занижает уровень младенческой смертности по сравнению с его оценкой по международным стандартам вследствие того, что Россия до сих пор не перешла на общепринятые рекомендуемые ВОЗ критерии определения живорождения[57].
Не менее убедительным доказательством того, что модернизация смертности в России зашла в тупик, стала крайне неблагоприятная динамика смертности населения трудоспособного возраста – от 15 до 60 лет. Если смертность детей все же снижалась, то у населения в трудоспособных возрастах, особенно у его мужской части, преобладающей была тенденция роста смертности, тогда как случаи ее снижения были лишь кратковременными эпизодами.
Рис. 2. Младенческая смертность в России, ЕС‑15 (до расширения в 2004 г.), США и Японии, на 1000 родившихся
Рис. 3. Младенческая смертность в России и Португалии с 1960 г., на 1000 родившихся
Причины смерти: непреодоленная архаика. Неблагоприятные показатели смертности, в свою очередь, отражают непреодоленную архаику структуры причин смерти, от которых умирают россияне. Эта архаика имеет два измерения.
С одной стороны, какой бы крупный класс причин смерти мы не взяли, от причин любого класса в России умирают раньше, чем на Западе. Это значит, что
Подробнее об этом см.: Население России 2006. Четырнадцатый ежегодный демографический доклад / под ред. А. Г. Вишневского. М., 2008. С. 177–178. Примечание 2015 г.: переход на международные критериии определения живорождения произошел только в 2012 г.
