разделял надвое широкий и плоский остров Чувич. Пристани находились в протоке у правого берега, и Горецкий приказал двигаться левой воложкой.
– Полный ход! – скомандовал он в переговорную трубу машинисту.
– Докудова пар подыматься будет? – спросил Федя у капитана.
– Перед мостом достигнем максимального давления.
Федя повернулся к штурвальному Бурмакину и негромко пояснил:
– Как поравняемся с верстовым знаком, руль на третью долю посолонь.
Подрагивая корпусом и стуча машиной, «Русло» вспахивал воложку.
Красные заметили незваных гостей. В бинокль Горецкий увидел, что возле дебаркадеров один из пароходов задымил трубой и отвалил в сторону.
– Вот и погоня, – сказал Горецкий.
В рубку вошёл Мамедов, огляделся и понял, что вмешиваться не следует.
В протоке между Чувичом и островом Часовенный «Русло» выскользнул наперерез пароходу красных. С него тотчас бабахнула пушка. Водяной столб взметнулся по правому борту «Русла». Звук выстрела проскакал как тугой мяч.
– Совсэм, слюшай, цэлиться нэ хотят, – хмыкнул Мамедов.
– Береговатее надо податься, – деловито сообщил Федя. – На стрежне река надавит красному в скулу, и он от нас поотстанет. Стрелять покудова не будет, чтобы в мост не попасть. А за мостом побежим над песками, там тяга меньше.
Мамедов одобрительно похлопал Федю по острому плечу.
Впереди всю волжскую пойму пересекал длинный железнодорожный мост с решётчатыми арками; несколькими опорами он наступил на низменный Часовенный остров. «Русло» по дуге прокатился точно в пролёт, словно сквозь огромные ворота. Пароход красных дымил на полверсты ниже по течению.
– «Делсовет», – в бинокль прочитал его название Горецкий. – На носу – полевое орудие.
Закат догорал, Волгу заволакивали синие сумерки. «Русло» быстро грёб через короткий плёс под крутобокими Ундорскими увалами, а в створе уже темнело охвостье следующего острова. «Делсовет» упорно не отставал. Миновав мост, он снова открыл огонь. Над плёсом звонко хлопали выстрелы, светлые пенно-водяные столбы то и дело выскакивали слева и справа от «Русла». Штурвальный Бурмакин испуганно косился на них, как лошадь на удары кнута. Феде некогда было отвлекаться, а Мамедов и Горецкий смотрели на разрывы спокойно. В тёплой истоме просторного июльского вечера с борта парохода обстрел казался каким-то ненастоящим, а гибель – невозможной.
– Панафидин, попроси-ка ты своего Николу Якорника, чтобы остановил красных, – вдруг насмешливо сказал Горецкий.
– Давно попросил, – буркнул Федя.
«Делсовет» вдали наконец сбросил струю пара и завалился на разворот.
– Неужели чудо свершилось? – всё поддевал Федю капитан.
Федя обиженно насупился и молчал.
– Просто красные боятся впотьмах сесть на мель в Ундорской
