do it, Dudley!
И пошли караваны
Скапа-Флоу – «собственная спальня» флота его величества, хотя в этой «спальне» уже побывала германская лодка «U-47», взорвав дремлющий на рейде линкор «Королевский дуб». Впрочем, сейчас тут спокойно… За сетями минированных бонов, за извечным недосыпом брандвахты, за частоколами свай, заколоченные в грунт, отстаиваются корабли Home Fleet'а. Здесь живет, красит борта, грузит торпеды, отсиживает сроки в карцерах, ремонтируется и колобродит «домашний флот» короля – флот метрополии, флот открытого моря, под килями которого дно в Скапа-Флоу выстлано на два фута пустыми консервными банками.
Иногда в гаванях режут слух горны. На палубах в четких каре, белея гетрами, строятся отряды морской пехоты. Равняясь побортно, корабли поют хвалу тем, кто водит их в океан. Там, в кабинетах мрачного Уайт-холла, сидят стратеги и политики, которых флот не знает. А этих он знает по именам: Товей… Фрейзер… Хамильтон! Сухощавые люди без возраста, с лицами цвета кирпича, мундиры их мешковаты, манеры резкие – эти адмиралы водят конвои далеко, вплоть до берегов СССР, где вода закипает в откатниках орудий, где она смерзается на броне палуб крейсеров в глыбы серого пузырчатого льда.
А по воскресным дням в Скапа-Флоу от молов и пирсов идут на берег, отчаянно галдя, многотысячные толпы матросов. Трепещут на ветру черные траурные ленты, завязанные флотом Англии один раз и уже навсегда – в день гибели Нельсона. Кабаки и бары мгновенно рассасывают матросов, и толпа вчерашних докеров, клерков, слесарей, кондитеров и шахтеров – эта толпа, шагающая враскачку, быстро редеет. Теперь они до утра будут шуметь здесь, в своей «спальне», как дома.
Голые акробатки на эстрадах сгибаются в дугу, их животы, перетянутые ленточками, блестят от пота. Потертый конферансье отпускает сальности в микрофон столь серьезно, будто в церкви читает требник. Потом из-за ширмы выпорхнет певица с запудренным синяком под глазом:
Плыви, плыви, мой караван,
В далекий путь – за океан…
Последний раз играет джаз,
Последний раз пою для вас…
Кстати, вся эта история с караванами началась недавно.
Двадцать второго июня 1941 года Англия издала вздох облегчения…
«Для многих англичан, – писал Ральф Паркер, – война за одну ночь 22 июня сразу отодвинулась куда-то далеко. Бомбардировки английских городов прекратились. Возвращались эвакуированные, и в это лето Лондон, заполненный английскими и колониальными войсками, веселился почти беззаботно, отдыхая после напряжения прошлой зимы. И все это потому, что Россия приняла на себя основной удар…»
Многие из англичан не сомневались тогда, что Гитлер победит. Однако русские выдержали первое, самое тяжкое, испытание «блицем». Тогда же (почти с первых дней войны) и возник вопрос об открытии второго фронта в Европе!
Первым прорвался в СССР полярным маршрутом Гарри Гопкинс, один из близких друзей Рузвельта, понимавший необходимость
