напоминаю я, усаживаясь рядом. – Можно было сразу прислушаться.
– Пф, мы оба знаем, что самое удобное все равно кресло-яйцо. Но тут мы можем сидеть вместе. Не благодари.
Майя усмехается, я усмехаюсь в ответ, стараясь не обращать внимания на то, как сильно у меня колотится сердце. Рядом с ней мне на удивление комфортно.
Несколько секунд мы молчим.
– Ладно, – говорю наконец я.
– Итак, – говорит одновременно со мной Майя.
– Ты первая.
– Нет, ты.
– Ладно. – Я собираюсь с духом. – Просто… я хотел спросить, как ты себя чувствуешь после… ну…
– Встречи с тем расистом?
– Ага. Майя, прости, что я не…
– Все в порядке. Ты вел себя правильно. Нас обоих это задело.
– Да, но я должен был за тебя заступиться. Или вернуться и…
– Нет-нет-нет. Плохая идея. – Она закидывает ногу на ногу и наклоняется ко мне. – Это всегда плохая идея. Слушай. То, что сегодня случилось, отвратительно. Никто не говорил мне такого в лицо, но в остальном… поверь, он не сказал ничего нового.
– Но это…
– Знаю. Слушай, я знаю. Это мерзко. Просто до смешного мерзко. Но, Джейми, мы с тобой живем в небольшом городке. В Джорджии. И я пакистанка и мусульманка. Что это значит в штате, где люди выходят из себя, если кассир не поздравил их с наступающим Рождеством?
– Ну да…
– Быть мусульманкой здесь и где-нибудь в Нью-Йорке – это разные вещи. Хотя, думаю, и в Нью-Йорке все не так радужно. Люди иногда ведут себя ужасно. И… в последние годы ситуация стала хуже. Сам знаешь почему.
Я смотрю на нее, и у меня внутри все сжимается, когда я вижу выражение ее лица. Не думаю, что мы раньше вообще говорили о религии. О том, что я еврей, а она мусульманка. Нам было шесть лет, вряд ли в таком возрасте можно серьезно задумываться о религии. Сомневаюсь, что между играми в «Прыжке» нам приходило в голову делиться друг с другом наблюдениями по поводу исламофобии и антисемитизма. Я и слов-то таких тогда не слышал.
А теперь только их и слышу. Может, это потому, что мы стали старше. Или мир стал хуже.
– Меня просто раздражает все это.
История ведь не этому нас учит. А тут ощущение такое, словно мы двигаемся назад во времени.
– И меня раздражает.
Еще пару секунд мы просто смотрим друг на друга.
– Но мы можем все исправить. Я хочу в это верить, – говорит Майя. – Помнишь тот ифтар? Когда все сообщество объединилось вокруг Россума? В нашем округе много хороших людей.
– Ты прямо как моя бабушка. Она всегда говорит, что на одного плохого человека в мире найдется минимум два хороших.
– Она мне нравится, – улыбается Майя. – А ты бабушкин внучок, да?
– Это как маменькин сынок?
– Это как маменькин сынок, только в два раза хуже.
