ответил он после паузы.
Она покачала головой:
– И все еще в школе учишься? В каком классе?
– В одиннадцатом, – послушно отозвался он. – Просто у меня день рождения в январе…
– Врешь, – пригвоздила она. – Забыл, что я видела твои документы?
– Зачем вам понадобились мои документы? – удивился он.
– Всегда прошу их показать перед тем, как заключить договор. Обычная предусмотрительность. Мало ли, что может случиться…
Что может случиться и как от этого уберегут документы, она и сама толком не знала, но Елисей не стал уточнять.
– И когда у меня день рождения?
– Не в январе, – отрезала она.
Странно: на дату рождения обратила внимание, а на фамилию – нет. Первое было важнее: она старалась сразу выяснить, кто совершеннолетний, и точно знала – сейчас взрослых учеников у нее нет.
– Ладно, семнадцать, – неохотно признал он и после паузы добавил: – С половиной.
– Вот и ответ на твой вопрос, – сказала она, хотя он пока еще ни о чем не спрашивал. – Ты же несовершеннолетний.
– И что?
– Хочешь, чтобы меня посадили?
– За что?
– За совращение малолетних.
– Причина только в этом? – ухмыльнулся он. – Зайти через полгода?
Черт! Она и не думала, что ее ответ прозвучит так двусмысленно. Елисей тем временем вылез из-за стола и шагнул к ней, оказавшись практически вплотную. И почему у нее на кухне так тесно?
– Вы никого не совращали, – проговорил он ей на ухо интимным шепотом. – Наоборот, я сам. Скорее, вы меня сможете посадить…
– За что? – удивилась она.
– За это, – он положил руки ей на плечи, прижал к себе и наклонился к лицу.
Нестерпимо болела голова. Он был готов отключиться, но не мог позволить себе долгожданное забытье. Он разучился спать самостоятельно, существуя как машина, которую включают и выключают в нужное время. Когда исследователи понимали, что его физические возможности на пределе, ему вводили очередной препарат, и он вырубался. Это даже нельзя было назвать сном – просто небытие, на определенное время останавливающее работу мозга, дающее отдых сведенным судорогой мышцам и вывернутым суставам.
Через несколько часов он не просыпался, а приходил в себя, жалея, что так мало времени провел без сознания. Он откуда-то знал, что нормальным людям положено видеть сны, и после пробуждения искал их малейшие следы, но измученный мозг отказывался выдавать хоть что-то отличное от его нынешнего существования.
Однако он точно знал – его не создали в этой лаборатории. У него была совсем другая жизнь, может быть, не очень благополучная и счастливая, зато своя. Но воспоминания о ней были надежно заблокированы, и он не мог поручиться, что не сделал это сам. Иначе давно бы уже прекратил тягостное существование, состоявшее из приступов боли и перерывов между ними.
– Как вы себя чувствуете?
Он
