живая, излучающая тепло.
Девочки терпеливо ждут, сидя на краешке большой кровати, которую делят с братьями. Кровать стоит напротив двери в родительскую спальню. Домик у них крохотный – две комнатушки, коридор-обрубок, ведущий в кухню, и пристройка-курятник, служащая также уборной. Дом стоит неподалеку от Астурийской цинковой фабрики, где работает Бенигно, вокруг растут высокие платаны, которые напоминают стражников, несущих караул.
– Боишься? – спрашивает Клара у младшей сестры.
– Не-а. С чего ты взяла? – отвечает Хана, уткнувшись взглядом в свои ботинки.
– Ты молчишь.
– Ты тоже.
– Но ведь это ты у нас болтушка, рта не закрываешь целыми днями. Я не боюсь. Ничуточки. Совсем-совсем.
– Правда? – Хана поднимает на сестру взгляд.
– Конечно. Ничего плохого не случится. Знаешь почему?
– Нет. Почему?
– Потому что мы все вместе. Самое важное – наша семья, чтобы мы были все вместе. А еще ты можешь не волноваться, потому что я о тебе позабочусь. Я же старшая. – Клара выпрямляется и вытягивает шею, чтобы казаться выше.
– Старший Давид. – Хана улыбается.
– Мальчишки ничего не понимают. Мне почти столько же, сколько ему. Я скоро стану женщиной. – Клара делает паузу. – Я всегда буду заботиться о тебе, так что не бойся. Как Папа Лис.
Она обнимает сестру, а та снова утыкается взглядом в ботинки и, морща лоб, бормочет:
– Папа Лис?
– Конечно, глупенькая. Ты что, не знаешь, что Папа Лис всегда присматривает за лисятами, пока мама ищет еду?
– Врушка. Это Мама Лисица так делает, пока Папа Лис работает. Как наш папа.
– А вот и нет. Это Папа Лис. Он сидит с детенышами. Мне так бабуля говорила. Самца можно узнать по ушам, у лисьих пап они как у летучих мышей, – объясняет Клара и смешит Хану, корча рожицу, изображая летучую мышь.
– Готовы? – Бенигно прерывает их. Но ответа он не ждет. – Так давайте, вперед.
И вот в кромешной тьме, еще не рассвело, семья карабкается в гору, которая, подобно матери, ждет их, чтобы укрыть в своем лоне, заключить в объятия и убаюкать тихой мелодией ветра.
– Руки вверх! Стоять! – раздается сзади мужской голос.
Бенигно оборачивается, голос ему знаком. Он пытается разглядеть в сумерках лицо человека.
– Браулио! Твою мать, как же ты меня напугал. В следующий раз хоть покажись сначала. В чем дело?
– Да не волнуйся ты, приятель. Я еще вчера собирался с тобой потолковать, но совсем позабыл из-за Хуаны.
– Точно, поздравляю вас. Кармен мне рассказала, что ребенок родился здоровым. Я не успел к вам заглянуть, сам знаешь, работа. Так, а в чем дело?
– Мы прокладываем путь в горах, протаптываем тропу по краю склона. Чтобы с воздуха ее не было видно. Поэтому я и пришел, хотел сказать, чтобы вы с детьми шли другой тропой, она к тому же
