легче. Я должен был сделать это давно, но лучше поздно, чем никогда. Я смогу всего добиться сам, смогу раскрутиться, смогу сделать себя.
Уже выходил из авто, когда вдруг захотелось узнать, как там Стася. Мы провели замечательные два дня вместе, а потому не желал ее просто так отпускать. В какой-то степени именно она являлась виновницей того, что я все-таки принял для себя окончательное решение. Она заражала своей бесшабашностью. Для нее риск означал саму жизнь.
Стоял, облокотившись о дверцу, и набирал смс-сообщение:
«Принцесса, хочу получать такой завтрак каждое утро. Взамен обещаю каждый вечер кормить тебя ужином».
Ждал, что тут же ответит, но телефон молчал.
Молчал он и тогда, когда я поднимался в лифте на четвертый этаж. И даже когда шел по коридору, сжимая смартфон в руке, он не проронил ни звука. Лишь тогда, когда я остановился у знакомой коричневой двери, аппарат, наконец, ожил:
«Утром деньги – вечером стулья. Вечером деньги – утром стулья», – гласило сообщение, в котором, к моему удивлению, не имелось ни одного смайлика.
А где же поцелуйчики и прочая лабуда, которую так любят расфуфыренные куколки с розовыми айфонами? Такая краткость немного задела мое самолюбие. Ей что же, все равно, встретимся мы или нет? Ну что же, сама виновата.
«Встречаемся у фонтана «Часы Мира» в восемь. Не придешь, устрою тебе похищение».
Полностью удовлетворенный своим ответом, я зашел в кабинет к отцу.
Сказать, что отец удивился, – не сказать ничего, но удивление его было скорее приятным. Он смотрел на меня с нескрываемой гордостью и как-то так по-доброму, словно я вновь был тем самым неразумным мальчишкой, который пробрался в огород к соседям и оборвал всю клубнику.
– Знаешь, мне было столько же, когда я в драных штанах поехал покорять столицу. Думал ли я тогда, что у меня все получится? Определенно. Верь в себя, Стас. Верь, и тогда ты достигнешь тех вершин, на которые замахиваешься.
– Я рад, что ты меня понимаешь.
Сидел за столом напротив отца. Он разместился в своем любимом широком кожаном кресле, а я там, где обычно сидят его подчиненные на утренних планерках. Пил кофе – горький американо со сладковатым мятным послевкусием. Ни корицы, ни сахара. Этот напиток могли оценить лишь избранные.
– Понимаю, но не во всем. У тебя есть то, чего когда-то не было у меня, – помощь. Я могу помочь тебе деньгами и связями. – Как и любой родитель, он проявлял свою заботу. Так, как умел.
– Нет, отец. Именно потому, что у тебя тогда ничего не было, ты и вырвал свой успех зубами. Если пролечу – это будет моя ошибка, моя шишка. Если смогу – значит, я все-таки чего-то стою в этом мире. – Этим утром много думал о том, как быть дальше. Пан или пропал – только так.
– Молодец. Это слова настоящего мужчины.
– Кстати, о настоящих мужчинах. Хочу забрать то колье, которое сделал сам.
Да, работая у отца, я не только открывал ювелирные салоны, заключал контракты и участвовал на аукционах. Мне нравилось здесь, нравилось на заводах.
