и темные существа полагали, что культ предписывает своим последователям купаться в роскоши, но все обстояло с точностью до наоборот. Валар поклонялся не камням и даже не стражам-грифонам, а самим деньгам. Точнее, искусству обращения с ними. И толк в этом искусстве он знал. Хранитель казны служил у его светлости Ниала в течение двадцати с лишним весен, и зимние пиры во дворце были такими же пышными, как и летние, жалование солдатам и городским стражникам всегда платили исправно, а количество золотых монет в мешках увеличивалось будто по волшебству, хотя патриций любил жить на широкую ногу. Валар проводил в обществе счетных книг почти круглые сутки. Изредка он заводил любовниц, порой позволял темнокожей красавице устроиться у него на коленях во время шумного ужина, но не женился, а незаконнорожденных детей к себе слишком близко не подпускал. Он был убежден: стоит ему хотя бы ненадолго отвлечься от денег, оказавшись во власти сильного чувства к женщине – и боги-грифоны проклянут его, превратив заработанное золото в холодный пепел. Культ сладострастия воплощал в себе все, что отрицал Валар. К главной жрице он относился с отстраненным уважением, не забывая подчеркивать, что слишком активное вмешательство религии в городскую жизнь считает неправильным.
– Простим советнику Валару его заблуждения, – примирительно сказала Диомеда. – Каждый из нас хорош в своем деле, ваша светлость. Вы правите, он считает и преумножает деньги, а я – всего лишь слабая женщина, которую Она по ведомым лишь Ей причинам назвала своей сестрой.
– Ты чересчур скромна. Если бы ты сидела по правую руку от меня на советах, о Фелоте бы заговорили по обе стороны моря.
– О нем и так говорят по обе стороны моря. В базарные дни сюда стекаются торговцы со всего света, паломники проходят полмира для того, чтобы встать на колени перед ступенями храма нашей госпожи и прикоснуться губами к лазурному камню.
– Мне не нравятся разговоры, которые ведет Валар, – вернулся к прежней теме патриций. – Он сеет смуту среди советников и моих приближенных. Но и приказать ему замолчать я не могу.
– Я поразмышляю об этой проблеме, ваша светлость.
Правитель Фелота кивнул собеседнице.
– Благодарю заранее.
– Благодарю вас за то, что уделили мне время, ваша светлость. – Жрица грациозно, как и подобает особам ее сана, встала и, преклонив колено перед патрицием, поцеловала перстень. Отстранившись, она на мгновение подняла глаза и вновь прикоснулась губами к его пальцам. – Исполняйте ваши обеты и помните, что они святы. Госпожа всегда рядом, и Она наблюдает за каждым нашим шагом.
***
Храм в полуденный час был погружен в тишину. Придерживая длинные полы мантии, Диомеда поднялась по ступеням и вошла в главную залу.
– Трина! – позвала она. – Надеюсь, ты уже вернулась с базара и принесла травы для курильниц?
В ответ не раздалось ни звука. Жрица подошла к мраморному фонтану
