Теперь Джеймс знал, что ему осталось пять минут до эфира, прямого эфира. Через пять минут он будет сидеть вон на том диване, а напротив его этот напыщенный старик. Он не столько боялся экспертов, которых стал уже рассматривать, пока те сидели и обдумывали предстоящую дискуссию, сколько именно прямого эфира. При записи он мог бы себе позволить промедление в ответах, мог бы найти время для обдумывания мыслей, прежде чем произнести их – потом монтажеры вырезали бы все лишнее, сделав из передачи живой, быстрый диалог. Прямой эфир этого не позволял. Думать нужно было быстро. Одно дело – несколько десятков зрителей в зале, другое – одновременно миллионы. Джеймс Бишоп всегда считал, что промедление перед одним человеком – показатель мастерства и профессионализма, показатель четкого обдумывания и выстраивания плана, стратегии, но промедление перед огромной толпой – провал, фиаско. Толпа, быстрая и непредсказуемая, сама потребует скорости. Иначе не поверят…
К Джеймсу через толпу пробралась Бриджет со стаканом дымящегося кофе.
– Ты почему не сказала мне, что это прямой эфир? – недовольным тоном спросил он у нее.
– Так, я думала, ты знаешь, – напрягшись, сказала Бриджет, а потом подбодрила его: – Все будет хорошо, Джеймс. Ты справишься.
Джеймс провел руками по своей голове, пригладив волосы.
«Не раскрывай себя. Что ты делаешь?», – обратился он к себе.
– Прости, Бриджет, – выдохнув, извинился Джеймс.
Бриджет ничего не сказала. Только улыбнулась.
Перед ними мгновенно появился молодой парень. На голове были натянуты огромные наушники, соединенные с микрофоном.
– Мистер Бишоп, мы начинаем. Садитесь вон там, на диван.
– Спасибо, – сказал ему психолог, а затем взглянул на Бриджет. Его молчаливый взгляд словно обращался к ней с просьбой пожелать ему еще раз удачи.
– Удачи, Джеймс. Все будет в порядке, – сказала она, поняв, как ему требуются слова поддержки. Если кто и знал Джеймса Бишопа так же хорошо, как и его супруга, Верна, которая отсутствовала, то это именно она.
Джеймс направился к дивану, в сторону, куда были наставлены камеры. Его уже ждал Брэндон Фейн, расположившись в своем кресле.
– Садитесь напротив, Джеймс, – обратился он к нему.
Джеймс кивнул и медленно опустился на диван.
Эксперты пристально смотрели на него. Некоторые из них сидели, словно затаившиеся хищники в траве, изучая свою добычу. Мимо Джеймса не прошел ни один такой взгляд. Он смог побороть свой страх, неизвестный никому, и его восприятие мира пришло в норму. Он видел и слышал все, словно ястреб, восседающий на скале.
Съемочная площадка освободилась. Зрители ожидали начала. Джеймс попытался рассмотреть Бриджет и место, где она расположилась, но у него не получилось – в зале убавили освещения, сосредоточив большую часть света на нем и Брэндоне Фейне.
Голос,
