в Америку даже из самого дальнего медвежьего угла планеты – вы будете чувствовать себя американцем».
«Эй, я как раз и есть один из таких американцев», – прочла я в глазах Арнольда.
Очарованная Австрийским Дубом
После возвращения в колледж той осенью я показала подругам по студенческому братству сделанную Арти Зеллером фотографию того голиафа, с которым провела последние два месяца. Сказать, что мои «сестры» по братству «Тетта» испугались, – значит практически ничего не сказать. Смех, кудахтанье и шквал вопросов – все это было, но никто из них не одобрил моего выбора. Я чувствовала себя на месте героини драмы «Грозовой перевал», в которой описываются любовные отношения молодой девушки и незнакомца, но эти чувства между молодыми людьми никто не понимает. Такое явное неодобрение подруг усилило мою грусть от расставания с Арнольдом. Тем не менее, несмотря на все насмешки, которыми «одаривали» его необычную мускулатуру подруги, все мои мысли крутились вокруг Арнольда.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, мне требовалось найти новое увлечение, и я бросила все свои силы на подготовку к предстоящей поездке в Европу, которую планировала совершить после выпуска из колледжа. Все планы по поводу будущего путешествия я обсуждала вместе с Дорин – моей «сестрой» по братству и давней подругой детства. Пока до поездки еще оставалось время, я с головой ушла в подготовку курсовых, новую для меня работу преподавателя и соблюдение правил братства. Жизнь без Арнольда казалась мне возможной, но его имя, честно сказать, все никак не выходило из головы.
Перед поездкой в Европу мне пришлось пройти вакцинацию, и эта процедура доставила мне очередную порцию болезненных ощущений. В один из ноябрьских дней, когда у меня болело все тело и я уже мысленно прощалась с жизнью, моя соседка Мария принесла мне почту. В конверте лежала открытка из Великобритании, на которой было написано: «Привет, Барбара, я выиграл соревнование и скучаю по тебе. С любовью, Арнольд». Читая эти строки, я чувствовала, как каждая клетка моего тела начала выздоравливать, – это было как если бы кто-то впрыснул мне в вены живительный раствор, который тут же вступил в бой с моей болезнью.
Одной из девушек, с которой я обсуждала вопросы половых отношений, была моя подружка Мария. Хотя она была ревностной католичкой и президентом нашего студенческого братства, но призналась мне, что этим летом занималась сексом со своим бойфрендом. «Тебе надо пересмотреть свои взгляды на половые отношения до брака. Ты чрезмерно драматизируешь этот вопрос», – говорила она мне.
«Ничего себе, – думала я. – Как же ты можешь спокойно говорить о таких вещах, когда я целое лето сопротивлялась подобным рассуждениям? Да и как добрачные половые отношения могут соседствовать в твоей голове со строгими моральными принципами?»
От тяжелых раздумий меня отвлек голос одной из «сестер» братства, которая крикнула: «Барбара Аутленд,
