прохожий со странником – и остался. Потом еще и еще. Когда же собралось у валунов десятка два любопытных, странник заговорил.
– Позволь налью тебе пива, наставник, – Ивай подхватил кувшин с пивом. Тёмный, густой, с правильной горчинкой напиток был хорош, и грех было не отдать ему должное.
Тимофен только кивнул. Занятый мыслями о возможном поветрии, он сумрачно оглядывал зал выбранного ими кабачка.
Торговый день был в самом разгаре, и посетителей в харчевне было немного. Вот ближе к вечеру, когда большая часть товара будет распродана, а сделки заключены, потянется народ. Кто обмыть удачную покупку, кто закрепить за столом сделку, а кто просто, передохнуть и перекусить перед дорогой домой.
– Клянусь, наставник, – разглагольствовал Ивай, заедая выпивку мелкой сушеной рыбкой, – у меня сегодня особенно хорошо все получается. Иду, а что-то вроде как под руку толкает: «Туда смотри, там проверь!» И точно! Там шкода и сидит. Ни разу сегодня не ошибся! Знакомо тебе такое чувство, наставник? Все в Легионе так умеют?
– Эээ… Как? Под руку, говоришь? – Тимофен оторвался от принесенного цыплёнка. – Не знаю, не встречал. Хотя, по-разному в Легионе нечисть чуют, у каждого свой секрет.
– Значит, это будет мой секрет, – Ивай взъерошил волосы. – Наставник Тимофен! Ты зачтешь мне урок?
– Посмотрим, погодим, день-то ещё не кончился. Успеешь глупостей наделать. Самые ошибки под конец случаются, когда уж хвост удачи видать. Вот о чём помни!
– Нет, наставник! Уж я не ошибусь, – мечтательно прикрыв глаза, Ивай словно прислушивался к чему-то внутри. Улыбка осветила его лицо. – Хорошо всё будет! Чувствую – ждёт меня в будущем удача! Всё сделаю, но не буду в Легионе последним человеком! Выжжем зло, выкорчуем под корень!
– Ты что, парень?! – Тимофен поперхнулся. Слёзы брызнули из глаз. Откашливаясь, отплёвываясь, он сипел задушено. – О чем заговорил, как заговорил… Никогда ты зло не изведёшь! Прослушал, что я про отражения и образы говорил? Их-то извести можно, а само зло как? Пока в людях злоба и зависть есть…
– Людей надо исправить, наставник! – Ивай и не думал отступать. – Наказать злых, образумить завистливых!
– Как? – Тимофен буравил ученика единственным глазом. – Люди – разные. Где разница – там и рознь, где рознь – там зависть и злость. Вот шкодам и пища.
– Объяснить, научить…
– Вот, к примеру, мы с тобой: ты юн, я немолод, ты ученик, я мастер, разные совсем. Научишь меня, как помолодеть?
– Должен быть способ! Мечтаю о…
– Замолчи! Нечего о таком грезить. А уж говорить и того более. Выйди-ка наружу, глянь, тихо что-то…
Странник говорил негромко, но получалось, что его слышал каждый в собравшейся толпе. И каждому, кто слушал, казалось, будто только к нему обращены эти простые, обычные,
