слушала губернатора, но достаточно не внимательно: смотрела в бокал, в котором отражался свет люстры и чувство беспокойства, которое она немного отодвинула от себя, снова вернулось. Иногда циркачка думала, что живет совсем без кожи, потому что могла чувствовать не только каждое слово и каждый поступок, но и мысль, которая была направлена против нее.
«Как же я устаю все это ощущать. – грустно думала она. – Ведь без телесной оболочки человек обречен на гибель. А я с этим живу уже очень много лет и как хочется иногда залезть в чехол, который смог бы уберечь меня от этого. Некоторые люди считают, что способности, которыми наделила меня природа делают меня счастливой, и совсем не понимают, что это так же тяжело, как и жить с абсолютным слухом – любая какофония бьет по ушам, как кувалда. И никуда нельзя спрятаться от этих ощущений, и к тому же, как говорила бабушка Суви, должна стараться приносить с помощью этого дара пользу людям.
Молоко наполнившее вымя козы обязательно нужно выдоить, иначе оно может пропасть и животное будет годно только на мясо. – прозвучал голос старой саамки.
Я не коза, чтобы меня доить. – усмехнулась про себя циркачка.
Твой дар так же удивителен и прост, как и молоко, которое может питать детенышей или людей. – спокойно ответила та.
Так одно дело, когда знаешь кого кормить, а другое – когда даже не представляешь кому нужна пища. – вздохнула дрессировщица.
Даже слепые козлята могут найти вымя по молочному запаху. – произнесла старуха.
То есть тот, кому нужна помощь, сам найдет меня? – поинтересовалась Луиза.
Чтобы увидить их, иногда нужно только оглянуться. – ответила саамка.
Не знаю. – ответила циркачка, продолжая рассматривать бокал, и в нем она увидела отражение Елены, которая вдруг оказалась у нее за спиной.»
– Ты мне нужна. – прошептала на ухо циркачке мать Алекса.
Луиза кивнула и тихонько вышла из-за стола.
Они зашли сначала в раздевалку, а потом прошли на кухню, где сидел и скучал помощник господина Райле.
– А ты чего здесь делаешь? – удивилась Елена.
– Жду, когда нужно будет подавать гостям горячее. – раскачиваясь на стуле, ответил долговязый парень.
– И тебе не интересно, что говорит губернатор? – пристально посмотрела на него женщина.
– А меня оттуда не прогонят? – шмыгнул носом Ганс.
– Когда это тебя дядюшка Унто в черном теле держал? – чуть усмехнулась мать Алекса. – Не тогда ли, когда у тебя все тесто убежало, которое ему требовалось для приготовления пирогов для клиента и ему пришлось все делать из слоеного.
Белобрысый Ганс почесал большой пятерней в затылке и тяжело вздохнул.
– Иди, иди. – покачала головой Елена. – Можешь у стены постоять
