однако, была эта парочка. Мишка – с топором высокий и тощий, и рядом крохотная бабка Саня в пиджаке до колен с вилами и граблями на плече.
– Чего, Мишка, молчишь? Запевай, давай!
– Нашла Киркорова, – недовольно буркнул Мишка. – Тебе охота, так, пой.
Бабку Саню не надо было упрашивать. Она выровняла шаг и бодро затянула:
«Дан приказ ему на Запад,
Ей в другую сторону.
Уходили добровольцы
На гражданскую войну…»
…Речная долина парила. Ласточки, устроившие в береговой осыпи колонию, носились в лазурной вышине с веселым гомоном, вылавливая в поднебесьи насекомых, поднятых от земли восходящими потоками.
И в это время в стороне Медвежьего болота родилось среди ясного неба какое-то необыкновенное зеленоватое свечение, а вслед за этим до слуха наших героев долетел протяжный глухой гул, будто где-то там, на болоте грузили гигантские камни.
– Свят, свят, – испуганно перекрестилась бабка Саня. – Гли-ко ты, Мишка, чего над Медвежьм болотом деется! Не дай Бог, светопереставленье! Придется помирать не дождавшись пензии. А мне сулили сотенку набавить…
Мишка снисходительно остановил Бабку Горошину.
– Молчи, знай, не каркай! Это опять какнебутную уразину в космос шарахнули. На кажной их чих не наздравствуешься.
– Верно, Мишенька, верно. Уж больно все пугают планетянами-то.
– Инопланетянами, – поправил Мишка.
– Сказывали, что видели их, будто бы в Харовском районе. Села этакая толи тарелка, толи блюдо. Будто бы вышли из нее длиннорукие мужики. Будто бы оне одну бабу словили, она сказывают из магазина шла, да будто бы робеночка ей ищо сделали. Дак топерь и бабу ту и робеночка в институт забрали, где ученые за ними приглядывают…
– Не боись, бабка Саня, всяко ни я и ты не нужны им. Ты старая, я безработный. Меня поймай, так меня кормить, поить надобно…
Бабка Саня успокоилась.
Когда-то здесь по реке были обширные монастырские огороды. От реки к искусственным озерам были устроены перекопи, по которым рыба заходила весной в озера на нерест. Отнерестившуюся рыбу монахи ловили у запоров в большом количестве и отвозили на ледники. Теперь нечищеные перекопи заросли. Огороды стали деревенскими сенокосами.
На заливных лугах поднималось медовое буйство трав, от запаха которых кружилась голова, и радостно билось сердце. Долина гудела от пчел и земляных шмелей, тяжело нагруженных сладкими взятками.
А над всем этим счастливым миром, промытом дождем, высоко в небе кружил ворон, похожий на маленький черный крестик. Ему, наверное, оттуда далеко и широко видна была наша грешная, измученная неустройством и небрежением и все же прекрасная земля. С медоносными лугами, шатровыми борами, багряными от клюквы и брусники болотами, звонкими харьюзовыми реками.
…Говорят, что вороны живут до трехсот лет. Какие события проходили здесь под приглядом этой вещей черной
