сентиментальности…
Мелочи в кошельке нет, крупных – жалко… Другие подадут. Всем бессилен помочь. Что-то в салоне становится жарко… Настрою климат-контроль – и быстрее прочь…
Впереди зеленый свет…
Есть Бог вне нас или нет?
В какой день и час
Он
воскресает
в нас?
Он воскресает в нас?
«О, сколько скользких ящериц соблазна…»
О, сколько скользких ящериц соблазна,
хватая за вертлявые хвосты,
я попытался удержать напрасно —
отброшенные дергались мечты…
Сновали страсти в щели вожделения
по сладким норам сочной срамоты.
Гниют отбросы духов искушения —
мечтаний омертвелые хвосты…
Важна регенерация надежде —
вновь отрастают грешные, как прежде…
Как тогда
Помню, малышом томясь в кроватке, в занавешенном простынкой уголке, видел – тени странные украдкой приближались и ползли на потолке. Выскользнув из папиной шинели, что на вешалке дремала до утра, тени наклонялись и смотрели на меня и мой неясный страх… Лишь машинка швейная бубнила у родителей без устали в углу… Тень очередная подходила… Неужели я когда-нибудь умру?!
Пусть заплачет безутешно мама, папа горько зарыдает обо мне! Все поймут – я был хороший самый! Завтра буду есть назло холодный снег, разгрызать хрустящие сосульки! Потеряю снова варежки и шарф! И не стану пить ваши пилюльки! Пусть заплачет мой резиновый жираф…
Жаль, игрушки отдадут кому-то… Как же детский садик, мамина еда? Пусть умру, но не совсем как будто… Нет! Так страшно… Не умру я никогда!
Обыденно гудел аэродром – ночные гарнизонные полеты… Блуждали мрачно тени над ковром и сотрясали стекла самолеты… Над кроваткой – мрачный мир сердитый… Душат слезы в хороводе злых тене́й… Я несчастный, плачущий, забытый… Губки сжаты. Все страшнее и больней…
Жизнь проходит словно в странном сне… Словно тени – смутные года… Затаилась боль той тьмы во мне… Все по сути нынче как тогда…
Кара-Кум
Это Кара-Кара-Кара-Кара-Кара-Кара-Кум…
Пришла нежданно постаревшая мелодия. И мозг послушно открывает памяти архив моих годов, когда был лучше и моложе я – седой души болезненно-фантомный лейтмотив… Слова простые увлажняющей глаза печали. Как из былых магнитофонных лент воскрес мотив. Какие планы дерзкие в стране, во мне звучали! Я жил, себя служенью идеалов посвятив!
Всеобщность светлых целей в мире дружбы и труда, под стягом правильных, все побеждающих идей. Душа страдала и болела, но была горда, и отвергалась легкость незатейливых путей. Пылал задорно бодрый, молодой максимализм в марксистско-ленинской незыблемой оправе. А я плевал на дефицит и на капитализм и изменять советской вере был не в праве…
Круженье давних звуков, немудреность старых слов. Сжимает
