Да, весь в мать. Вежливая жестокость. Наверное, и придушит ради достижения цели.
Так я с вами и мазохисткой стану, дорогие мои.
– Уже поздно, Кайн. – Я посмотрела на табло в проеме. Оно было фиолетовым. – Скоро опустится завеса. Может, завтра поговорим?
Ткань захрустела под натиском, ещё чуть-чуть и лопнет. Наследник без эмоции вцепился второй рукой в горло и несколько придушил. Я захлебнулась воздухом и замерла. Отбиваться не имело смысла, так и повисла на руке.
Ну вот, я же говорила. Поэтому я предпочитала общаться с геммами старше двухста лет.
– Я спрашивал Ариан, когда она в последний раз поила Уму во время изменений. Ведь вчера, за обедом она отказалась от крови собственной няни. Ты видела.
Да, Ума билась в конвульсиях, но когда Ариан сбросила с себя маскирующие браслеты и подала ей запястье, на котором я заметила легкую сеточку шрамов, девочка оттолкнула её руку и не испила свежей крови. Даже когда Ариан надрезала кожу и попыталась влить, она только измазала её лицо. Ума не приняла ни капли. Я на её протест не отреагировала, даже попросила оставить ребёнка в покое.
– И знаешь, что Ариан мне ответила?
– Ума не приложу, – добродушно улыбаюсь я и тут же получаю пощёчину.
– Она сказала, что с недавних пор вы уединяетесь с моей сестрой. И во время приступов Ума теперь не пьёт кровь. Что ты вбила в голову малышке? Почему она отказывается?!
– Ну, наследник, успокойтесь. От этого она не станет вновь человеком. – Вторая пощёчина не заставила себя ждать. Щеки алеют от ударов, в глазах моих – всё та же ирония.
Ах, милый Кайн.
– Прекратите насмехаться! Отвечайте! – сквозь оскаленные клыки шипит он. Мне показалось, или его зрачки стали… полностью багровыми?! Когти стали больше и теперь резали мои запястья, впиваясь в кожу. Запахло кровью.
– И не думайте, что я забыл вашу фразу. Что вы знаете больше, чем кто-либо? Что вы скрываете?!
Заорали, оглушая, сенсоры, напомнив мне о времени. Кайн был за чертой, и потому завеса не могла закрыться… Хвала Святейшей, что он остановил меня в шаге от входа в шифф. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы оторвать от себя недавно спокойного наследника, а теперь взбесившегося монстра с пеной у рта.
Я откинула с силой его в сторону, за черту покоев. Взбесившиеся сенсоры ощутили, что все детки в клетке, и опустили завесу. Сквозь её серебристое поле я видела, как бился в конвульсиях наследник, заливая пол розоватой пеной. Изменения для него не закончились, до двадцати одного года продолжалась самая длительная по времени вторая фаза мутации. Насколько я знаю, в его возрасте происходит самое болезненное – заменяется костная ткань и во второй раз перекраивается нервная система. Бывшие клетки его позвоночника, спинного мозга шли на корм вирусу. Уничтожались и разрушались на корню ДНК, доставшееся от предков, заменяясь на новое, неизвестное.
Дикий от боли вой других детей за завесой заставил меня вспомнить об угрозе, прошедшей
