Расслабленность, вызванная очарованием Лизы, молниеносно перелилась в слабую консистенцию растерянности и гнева. Но я не стал ничего говорить, а просто выбежал из дома и помчался за Давидой.
Повезло. Она сидела у дерева и провожала последние лучики солнца, как делала это обычно. И, как небо освобождалось от алого света, стал угасать мой пыл, уходя за горизонт утешения.
Метров за семь до дочки мои ноги перестали бежать, и я смог спокойно дойти до нее, переводя дух глубокими вдохами и выдохами.
– Последнее время провожать солнце стало небезопасно, Давида. Тебе не стоит ходить сюда, пока не откроют школу.
Девочка еще немного посидела в тишине, будто не обращая никакого внимания на мои слова, а затем повернулась ко мне и, поджав колени к груди, заговорила:
– Садись рядом.
Я подкрался и присел.
– Ты сегодня неразговорчивая. Случилось что?
– Скучно. Хочу в школу. Или хотя бы до бабушки.
– Там небезопасно, Давида.
– Так небезопасно, как и здесь? – заметила она, загоняя меня в логическую ловушку.
– Ну-у, – протянул я, – тут менее небезопасно, чем там.
Потом дочка замолчала, пару раз оглянулась и проворчала:
– Как-то это всё подозрительно. Как в страшных фильмах.
– Ты о чем, Давида?
– То, что показывают по телевизору. Я об этом.
– Не принимай это близко к себе. Мы далеко от того, что там показывают. Сюда никто не проникнет, поэтому мы всё переживем. Мы ведь Мейеры, – улыбнулся я. – А теперь пошли домой.
Следующие ночи я засыпал с мыслью, что завтрашним днем всё прекратится. Не было еще того, с чем человечество не справлялось. Однако каждое утро, стоило мне включить телевизор, я расстраивался, так как всё сильнее поддавался лозунгу – «Людям объявлена война, в которой победить у нас нет ни единого шанса».
Однозначно это был вызов. Вызов свыше. В ту субботу мне думалось, что это Бог решил всех нас покарать, как это было во времена Великого потопа. Конечно, всему находилось правильное небиблейское объяснение. Но тогда я говорил себе просто: «Это сарказм свыше. Бог хотел пошутить над нами последний раз».
К субботе, всего на седьмой день после первых азиатских симптомов эпидемии, в мире не осталось ни одной страны, в которой не были бы найдены признаки наличия вируса. А так как действенных средств бороться с ним человечество еще не изобрело, наименее пострадавшие страны решили создать «ОКЗ» (Особые Карантинные Зоны). Честно говоря, я не знаю, удалось ли у них, но на выполнение плана были брошены все средства, в том числе и армия.
Суть «ОКЗ» заключалась в том, чтобы в полярной зоне России, а также в Сибирской тайге и Скандинавии, открыть международные участки, куда ссылались бы непострадавшие люди со всего мира. Участие в программе было доброжелательным, и чтобы поучаствовать, нужно было прийти в ближайшую
