снова упала к его ногам, прижала губы к краю его одежды и сказала:
– Да, господин! Да!
В голосе ее звучала благодарность и радость. По-видимому, она думала, что наказание заменило ей необходимость идти к Виницию и теперь она может спокойно остаться дома. Петрония, который понял это, удивило такое страстное упорство рабыни, но он слишком хорошо знал человеческую природу, чтобы сразу угадать, что только любовь могла быть причиной такого упорства.
– Есть ли у тебя возлюбленный в доме? – спросил он.
Она подняла на него голубые глаза и ответила так тихо, что ее едва можно было услышать:
– Да, господин!..
И с этими глазами, с золотыми локонами, откинутыми назад, с выражением страха и надежды на лице она была столь прекрасна, смотрела на него с такой мольбой, что Петроний, сам в качестве философа славивший силу любви, а в качестве эстета чтущий красоту, почувствовал к ней нечто вроде жалости.
– Который же из них твой любовник? – спросил он, указывая на слуг.
Но ответа не последовало, Евника склонилась к его стопам и осталась неподвижной.
Петроний посмотрел на рабов, среди которых были красивые и стройные юноши, но не прочел ответа ни на одном лице; все они как-то странно улыбались; потом он еще раз взглянул на лежавшую у его ног Евнику и молча пошел в триклиниум.
Насытившись, он велел нести себя во дворец, а потом отправился к Хризотемиде, у которой остался до поздней ночи.
Вернувшись домой, Петроний велел позвать Терезия.
– Наказал ли ты Евнику? – спросил он.
– Да, господин. Но ты велел щадить кожу.
– Не сделал ли я какого-нибудь еще распоряжения относительно ее?
– Нет, господин, – ответил тот с тревогой.
– Прекрасно. Кто из рабов ее любовник?
– Никто, господин.
– Что ты знаешь о ней?
Терезий стал говорить неуверенным голосом:
– Евника никогда не покидает ночью спальни, в которой помещается со старой Акризионой и Ифидией; никогда после твоей бани, господин, не остается там с рабами… Другие невольницы смеются над ней и зовут ее Дианой.
– Довольно, – сказал Петроний. – Мой племянник Виниций, которому я сегодня утром подарил Евнику, не принял подарка, поэтому пусть она остается в доме. Можешь идти.
– Можно мне еще сказать об Евнике, господин!
– Я велел тебе говорить все, что знаешь.
– Все слуги говорят о бегстве девушки, которая должна была жить в доме благородного Виниция. После твоего ухода, господин, пришла ко мне Евника и сказала, что знает человека, который сумеет найти беглянку.
– А! Что же это за человек?
– Я не знаю его, но полагал, что должен сказать тебе об этом, господин!
– Хорошо. Пусть завтра он ждет у меня прихода трибуна, которого ты от моего имени попросишь
