я каталась к стоматологу и планировала купить пальто на осень, а сегодня… я пока даже не знаю, как реагировать на сегодня!
– Могу сфотографировать, – предложил Сева. – На телефон.
Но Катерина вдруг передумала.
– Знаешь, пожалуй, ты прав. Не стоит спешить. В теперешней моей жизни, полагаю, будет маловато развлечений. Так что предвкушение – это то, что надо. Предвкушение вообще – вишенка на торте ожиданий.
Сева вышел в зал и посмотрел в тот угол, откуда шел голос.
– Катерина, не переживай. Я думаю, все будет не так плохо. А пока… я могу установить ноут здесь, в общей комнате. Телевизора-то нет. Буду уходить на работу – включу какие-нибудь сериалы… Только вот переключить ты не сможешь. Максим Леонидович говорил, что к сети подключить тебя пока невозможно.
– Да… С этим, кстати, надо будет разобраться. Слух, голос, зрение и кофеварка! Потрясающий набор возможностей!
– Я могу поставить голосовое управление, но бот может увидеть в тебе бота, и я не знаю, чем это все закончится…
– С чего бы меня приняли за бота?
– Ну, у тебя голос не совсем… как бы… А что ты хочешь посмотреть?
Она задумалась.
– Тут выяснилось, что из моей памяти исчезло шестнадцать лет. Так что… удиви меня. В хорошем смысле этого понятия.
Весь оставшийся день они смотрели кино и обсуждали увиденное. Около одиннадцати вечера Сева пожелал спокойной ночи и отправился спать. Завтра ожидалась суббота. В комнате погас свет, дом погрузился в темноту, тишину и размышления.
Катерина не показывала страха, но ей было страшно. Она позволила потоку мыслей бесконтрольно политься через сознание.
«Азы любого психолога: отрицание-гнев-торг-отчаяние… скорее бы дойти до принятия. Уже пора-пора… Да, у меня нет ничего, кроме меня. Но это же круто. Живое сознание… Кто-то из психологов говорил, что сознание невозможно без тела… Кто? Курпатов, кажется. Плюнуть бы еретику в левый глаз. Кстати, мы с ним одногодки. Это тут причем? Курпатов не верит в душу, с его точки зрения, душа – это побочный механизм тушки тела. Этот гад настолько убедителен, что просто жуть! Он вообще жив там еще? А Черниговская – верит в душу. Она – тоже убедительна. Кому я хочу верить? Душа живет в мозге, или душа – продукт мозга?
Как же чешется кухня… Стоп! Что я только что подумала?! «Чешется кухня»?! Все, начинаю сходить с ума… Сумасшедший дом в прямом смысле этого слова! Это забавно, да…»
Ей вспомнились фильмы ужасов, который они видела еще «в той» жизни. И, хотя про сумасшедшие дома она ничего такого не припомнила, но и призраки, и какие-то неведомые барабашки в памяти всплыли и даже позабавили.
Постепенно мысли путались, волнения утихали, и Катерина погрузилась в сон.
Сон провел ее сквозь все упомянутые этапы, застряв ненадолго на отчаянии. Но утром Катерина взяла себя в руки. И в ее голосе звучали только бодрость, оптимизм и решимость.
Едва ее новый квартирант вышел из спальни, как был застигнут жизнерадостным возгласом.
– Доброе
