нее документы. Вроде я воровал. Скорее всего, они уже полетели в прокуратуру, – закусывает губу. – Прости меня.
– И ты меня, – вдруг говорю я, словно вернувшись из своего зацикленного оцепенения. – Ты есть хочешь? Сейчас что-нибудь приготовлю.
– Не нужно, детка, – мягко улыбается уголками губ. – С обысками придут, скажи, что не живу здесь больше. Подставил тебя, обидел… Прости, но может быть, твой организм раньше нас обоих знал, какой хреновый из меня вышел бы отец. Прости.
– Глупости не говори, – выдаю я нервно, хватаю его за руку. – Пускай приходят со своими обысками, нам скрывать нечего. Сам знаешь, одни мои вечные коты и прочие животинки. Пошли, яичницу сделаю.
– Не все сказал, – говорит он, все так же не приближаясь ко мне.
– Ты, что, убил кого? – чувствую, как холодеют кончики пальцев. – Ты меня пугаешь, Максим.
– Она сказала, что расскажет тебе о своей… беременности.
– О чем? – переспрашиваю осипшим голосом и стекаю по стене на пол – просто ноги не держат. – Беременна. Значит, это со мной все не так.
– Да ни черта она не беременна, – злится Макс. – Просто лучше от меня узнаешь. А то она расскажет так, что…
– И что ты будешь делать, если она реально беременна? – сжимаю горящие виски пальцами. – Бросишь своего ребенка?
– Я не хочу этого ребенка. Я не хочу ребенка от нее. Мне жениться теперь на ней? Нет уж. Найду работу, буду платить алименты. На этом все.
– Хочешь или не хочешь, а ребенок у тебя уже есть, – с трудом встаю на ноги. – Если женишься на ней, то проблем с работой и законом не будет, да?
– Нет, – он злится от этих разговоров. – Нет у меня ребенка. Мы, что, на Кавказе, только в обратную сторону? Это репродуктивное насилие называется. Не может она быть беременной, я не идиот, Лис.
– Не идиоты предохраняются, – горько усмехаюсь.
– И я о том, именно это и имею в виду.
– Так ты с ней предохранялся? – боже, как же мерзко в этом копаться.
– Ну конечно, – фыркает он. – Черт…
– Хоть на этом спасибо, – смотрю на него и не злюсь. Жалко. И стыдно за себя… – Пойдешь есть?
– Лис… – он обрывает себя, кивает, плетется следом.
– Макс, – начинаю я, разбивая яйца в раскаленное масло, – я не смогу так сразу тебя простить, но и бросить в такой момент не могу. Ты же мне не чужой.
– Я это понимаю. Очень понимаю, – опускает лоб на ладони, массирует его.
– Как мы до этого докатились, а? – вопрос в открытый космос.
Я же была с ним счастлива. Он столько для меня сделал: дал возможность сидеть дома и заниматься любимым делом.
– Ты плакала все время, – неожиданно отвечает он. – Так хотела ребенка. А я не мог сказать прямо, что больше всего хочу тебя, а не какого-то ребенка, которого я вообще сначала не понимал, зачем нам заводить. Так же хорошо вместе, вдвоем. Пару лет пытался проникнуться этой идеей, и, знаешь, получилось. А беременности
