объединить два музея, подведомственных Академии наук, антропологии и геологический, с городским и разместить их в одном здании на Тучковом буяне [144]. Управа, рассмотрев это предложение, отклонила его. Затем в 52-м номере «С.-Петербургских ведомостей» за 1909 г. появилась анонимная статья под заглавием «Забота о музеях имени Петра Великого»[145], в которой писалось о желательности объединения трех музеев. Надо сказать, что на одном из заседаний С. А. Тарасов напомнил членам комиссии об этой статье[146]. И, наконец, в мае 1909 г. с предложением о создании особого музея в память Петра I В. В. Радлов обратился с запиской на «высочайшее имя». В записке он излагал совершенно новый вариант: вместо объединения с городским музеем было высказано предложение о передаче особому музею Петровской галереи из Эрмитажа, а в качестве здания для его размещения испрашивался принадлежавший городу «дворец Бирона». В результате усилий В. В. Радлова, в 1910 г. коллекции Петровской галереи Эрмитажа были переданы Музею антропологии и этнографии, но разместились они в здании самого музея[147]. Однако в марте 1911 г. В. В. Радлов опять обратился к городскому голове с просьбой рассмотреть его предложение о предоставлении здания Тучкова буяна для особого «соединенного» музея [148].
Подготовкой заключения на обращение В. В. Радлова занималась подкомиссия В. В. Степанова, которая рекомендовала отклонить его предложение. Несомненно, здесь сыграли свою роль доводы, которые члены управы приводили еще в 1908 г., а кроме того, к 1911 г. Комиссия С. А. Тарасова сформировала свои представления о задачах городского музея, которые шли вразрез с предложениями В. В. Радлова. На заседании комиссии 15 декабря 1911 г. В. В. Степанов сообщил, что возглавляемая им подкомиссия, рассмотрев письмо В. В. Радлова, пришла к заключению, что разработанная программа городского музея в Петербурге настолько обширна и подразумевает создание такого значительного числа отделов, что объединение музеев лишит учреждаемый городской музей его непосредственного значения и нарушит его смысл[149].
При работе над программой городского музея в ее содержание вносились коррективы. Примером этого может служить результат работы Всероссийской гигиенической выставки, в которой столичное городское самоуправление приняло самое активное участие, поскольку одной из важнейших своих задач считало улучшение санитарного состояния Петербурга. После завершения работы выставки городское самоуправление приняло предложение ее устроителей продлить работу выставки уже в качестве постоянной, а в дальнейшем включить отдел гигиены в структуру городского музея в качестве самостоятельного отдела помимо проектировавшегося отдела «народное здравие»[150].
Следующий этап корректировки программы городского музея был связан с работой Комиссии Г. А. Фальборка. В связи с решением создать на территории Тучкова буяна городской культурный центр, музей уже рассматривался, как одна из составляющих
По ходатайству директора Музея антропологии и этнографии о соединении этого музея с музеями геологии и этнографии и предложенным к устройству городским музеем в память Петра Великого в одном здании бывшего дворца Бирона: доклад С.-Петербургской городской управы по общему присутствию от 8 апреля 1909 г. // Известия С.-Петербургской городской думы. 1909. № 23. С. 278–282.
В качестве одного из приложений доклада статистического отдела управы она была помещена в «Известиях С.-Петербургской городской думы»: О музеях имени Петра Великого // Там же. 1912. № 10. С. 2449–2451.
О постройке городского архива и музея. С. 2386.
РГИА. Ф. 472. Оп. 43. Д. 60. Л. 67.
О постройке городского архива и музея… С. 2439–2442.
Там же. С. 2399.
Об образовании из экспонатов гигиенической выставки гигиенического музея… С. 140.
