с природой, вечную молодость, вечные ценности. Его окружал кружок единомышленников, которые с легкой руки экономиста Мейнарда Кейнса получили название “новых язычников”. В гости к молодому поэту приезжали представители кембриджской интеллигенции, внучка Чарльза Дарвина Френсис, ее муж, профессор античной философии Френсис Корнфорд, художники Огастас Джонс и Жак Раверат, ученые Джеффри и Мейнард Кейнс. Среди его гостей были и представители лондонского интеллектуального кружка Вирджиния Вулф, Литтон Стрэчи.
В 1911 году в Лондоне появляется Русский балет в Лондоне. Руперт становится его постоянным посетителем, соревнуясь с Мейнардом Кейнсом, он посмотрел в том сезоне пятнадцать спектаклей. «Все лето, – писал он, – я то смотрел Русский балет в Ковент-Гардене, то писал сонеты на лужайке в Кембридже».
Впрочем, не только он один был под влиянием русского балета. Все члены Блумсбери, включая Кейнса, были под большим влиянием русского искусства.
В Грантчестере Руперт Брук прожил до конца 1911 года. Затем наступает период странствий, в течение трех лет Брук путешествует по разным странам. В 1912 году в своем любимом берлинском кафе пишет ностальгическую поэму “Дом Викария, Грантчестер”. Поэма эта – воспевание Кембриджа и его окрестностей, утверждение связи с природой, которую символизирует река Кем. В поэме нашли отражение местная мифология и особенности местной этнографии.
Я знаю в Англии одно лишь место,
Где чувствую себя всегда прелестно.
Кембридж это и все, что рядом,
Живут здесь люди с просветленным взглядом.
Из всех окрестных мест, скажу вам честно,
Милей всего мне мой Грантчестер.
Кто в городе живет, не любит улыбаться,
Ведь горожане выглядеть смешно боятся.
Но Грантчестер, ах Грантчестер любимый мой!
Здесь тишь вокруг и ласковый покой,
На небе мирные пасутся облака,
И все открыто смотрят вам в глаза.
Младенцы здесь нежнее, чем мечта,
Сонливые ручьи, уснувшие леса,
И тихий ветерок, что робко теребит
Кустарник на полях, который мирно спит.
Здесь кожа у людей чиста, бела,
Они купаются в реке весь день с утра.
Здесь женщины свободны, как в день творенья,
Мужчины изучают правила мышленья.
Поэму завершает фраза, которая до сих пор известна каждому, кто живет в Кембридже или в его живописных окрестностях.
Церковные часы без десяти три отмечают,
Найдем ли мы здесь мёда к чаю?
Эта популярная строфа о чаепитии, когда церковные часы показывают без десяти три, в известной мере, поэтическая фантазия, так как вплоть до 1920 года часы на церкви в Грантчестере стояли, показывая без четверти восемь. Сегодня они символически стоят, показывая без десяти три – время чаепития.
При жизни
