в ней, как, после смерти своего единственного сына Мишеля, начал мысленно с ним общаться. Искреннее и непосредственное, это свидетельство очень убедительно.
Беллин рассказывает, как он часами, днями и ночами поджидал и выслеживал, не промелькнет ли у него в голове мысль, про которую он бы сразу и четко знал, что это мысль его сына. Иногда у него бывали и сомнения, но он заметил, что только подлинное, настоящее общение приносило ему хоть какое-то утешение. Книга не передает всю тягостность такого ожидания, но его отзвук в ней есть. Часто Беллин записывает: «Молчание. 9.45. Контакт прервался». Или: «Общение внезапно оборвалось. 5.22». Вот самый первый диалог:
«Я. – Мишель? Это я, твой папа, сейчас пять часов утра. На сердце у меня тяжело. Когда я думаю о тебе, мне очень больно. После того несчастного случая 5 августа 1969, когда тебя не стало, мне уже не хотелось бередить раны и пытаться выйти с тобой на связь. Мишель, это я, папа. Ты меня слышишь?
Мишель. – Я тебя слышу.
Я. – Мишель, твое исчезновение для нас до сих пор загадка. Как это произошло?
Мишель. – Это бы все равно произошло, так или иначе. Это была моя участь, так что твое беспокойство обо мне было обоснованным.
Я. – Мишель, а ты можешь уточнить?
Мишель. – Что именно ты хочешь знать?
Я. – Подробности несчастного случая.
Мишель. – Он обрушился внезапно: машину занесло влево, я попытался ее развернуть, затем наступила кромешная ночь.
Я. – Мишель, скажи, авария произошла из-за неисправности машины, из-за чьей-то халатности или неосторожности?
Мишель. – Нет, просто настал мой час, и мне нужно было уйти.
Я. – Мишель, как же нам теперь жить? Ты можешь нам помочь?
Мишель. – Нет, но вам нужно жить. Жизнь сильнее всего. Смысл моей смерти лишь в вашем страдании и в том, чтобы вам выжить.
Я. – Погоди, Мишель, значит, наше страдание не бесполезно, оно имеет какую-то ценность?
Мишель. – Да, всякое страдание несет в себе зародыши жизни»[117].
И еще один ребенок, очень рано погибший (мы не раз еще к нему вернемся), то же самое сказал своей маме с помощью автоматического письма (тем же способом, каким Пьер Моннье общался со своей мамой): «Моя смерть не несчастный случай, но следствие Божественной воли. Расставание всегда к чему-то ведет»[118].
3. Зов вечности
Современная исследовательница Элизабет Кюблер-Росс, много занимавшаяся проблемой смерти и тем, что можно сделать для умирающих, обратила внимание на то, как умирают дети. И пришла в результате к потрясающему выводу: дети, от чего бы они ни умирали, почти всегда заранее знают о своей смерти. Они знают даже, при каких обстоятельствах это произойдет, вернее, знает их подсознание и выражает это знание рисунками, письмами и стихами, смысл которых начинают понимать только после их смерти. Но они предчувствуют, предугадывают и следующий этап: встречу со светом, ожидающую их
Belline., La Troisième Oreille, Robert Laffont, 1972, pp. 109–110.
Marcelle de Jouvenel. Au seuil du Royaume, Lanore, 1981, p. 32.
