все хают их за глупость». В желудке давно извивался голодный червяк, Агеевна с нетерпением ждала заработанных денег, чтобы быстрее добраться до магазина, но несчастная Алла не спешила с расчетами. Непунятая жена пыталась справиться с шоком: сначала она вытаращила глаза от удивления, затем похватала ртом воздух, подергалась, в завершение всех манипуляций схватила газету и звонко шлепнула ею по столу.
– А где все эти кресты, магия и свечи? Где ваша обещанная ворожба? Гдееее?
В квартире черной вороной заметался женский истошный крик. Агеевна поморщилась. Еще одна скандалистка попалась. С такой греха не оберешься. Начнешь с нее требовать свой законный заработок, она тут же в налоговую поскачет кляузничать.
– Какие тебе свечи? Иди уже, иди с богом, – с плохо прикрытой грустью произнесла ворожейка, елозя заскорузлой ладонью по грязной клеенке. Заветные деньги уплыли в неизвестном направлении, видимо, нужные фарватеры затопило. Никак до магазина не добраться. Придется ждать следующую дурочку. Тяжелый это бизнес – гадание на кофейной гуще.
– И пойду! Нечего мне здесь делать! – Блондинка стремительно бросилась к дверям.
– Постой, а где деньги-то? Мне же в магазин надо! – завопила Агеевна, переходя с обычного баса на бас-профундо. Она понапрасну надеялась получить честно заработанный гонорар и понапрасну торопилась, спешка была излишней. В магазин идти не с чем. Алые коготки отказались оплачивать оказанную услугу.
– Какие еще деньги? За что платить? Я и без вас обойдусь, мой муж любит меня! – донеслось из прихожей, затем яростно громыхнула входная дверь. И сразу все стихло, только стекляшки на люстре еще долго позванивали, будто прощались со странной визитершей навсегда.
Предпоследнее воскресенье июля выдалось солнечным и жарким. «Еще утро, а такая жара! Сейчас эта дрянь припрется, господи, и когда мои мучения закончатся?» – Алла глядела на прихорашивающегося мужа, гоняя злобные мысли по кругу, они прыгали и скакали, как теннисные шарики по корту.
Она проснулась рано и принялась мучительно искать выход из создавшейся семейной ситуации, но ничего не придумала, и от безысходности совсем измучилась, даже мигрень себе нажила. Но муж ничего не знал о тайных мучениях супруги, он тщательно брился, упирая изнутри языком намыленную щеку. «Как на любовное свидание собирается. Когда ее не было, не брился по утрам. Что мне делать, что?..» В этих мучениях было что-то сладкое и гнойное одновременно. Алла явно наслаждалась процессом: можно жалеть себя, несчастную страдалицу, столько, сколько душе пожелается… но вот беда, никто об этом не догадывается. Даже родной муж. Но он давно стал неродным. Его приручила подруга Галя.
– Эй, ты что, уснула? – Голос мужа вывел ее из ступора.
– Чего тебе? – сердито буркнула она, разглядывая алые ногти на руках. Все в ней было ярким и пестрым, но муж не замечал красочных пятен. Сказал-замолчал. Не ответила-не обратил внимания. Надоело. Семейная рутина заела обоих, но они редко ругались, все больше отмалчивались. Тоска смертная, и когда все это кончится?
