о многом сотрудникам лучше не знать, особенно – о спорах между руководителями.
Заодно они и прогуливались. Как настоящие коренные москвичи, родившиеся и выросшие в столице, братья Синегоровы любили свой город, но как-то ненавязчиво, отстраненно и незаметно, мимоходом, и они не ценили его, а подчас даже и не замечали его. Они лучше знали площади, улицы и проспекты, по которым ездили, чем музеи, памятники и парки, в которые можно было бы ходить. Да и времени не хватало для неделовых поездок по родному городу – а уж тем паче для прогулок по нему. А так хоть ради обеда они могли прогуляться.
На следующий день как раз выдалась такая возможность, и они пошли в ресторан обедать.
– Давай по делу Ласкариной поговорим, – предложил Виктор, когда они сделали заказ.
– Давай, – нехотя согласился Владимир.
– Да ладно тебе, я возьму ведение этого дела на себя, с тобой только советоваться буду, – посмеиваясь, сказал Виктор.
– Да ладно, ладно, надо работать, – так же нехотя, как и полминуты назад, отделался репликой Владимир.
– Что же сподвигло дядей пойти против племянницы? – стал размышлять Виктор. – Понятно, что ее отец держал своих братьев под жестким контролем. Но почему они сейчас взбунтовались? Ждали его смерти? Ну так они могли и не дождаться – могли не пережить его, умереть раньше него. И главное, все пятеро разом в суд пошли: и активные, и бездеятельные… С чего вдруг?
Официант принес салаты.
– Хочешь, я наведу справки – попробую узнать, кто стоит за ними? – предложил Владимир.
Неясность с мотивами выступления истцов даже для него сделала интересным ведение этого гражданского дела. Поиск неизвестной информации всегда невыразимо сильно вдохновлял его. Именно он смог найти завещание Тамары Бобровой, составленное в нотариальной конторе в одном из городков Ярославской области, что сильно удивило и его брата, и всех дочерей Тамары Антоновны (которые от души благодарили его за обнаружение завещания их мамы и с радостью помирились) – хотя нотариус, открывший наследственное дело, не смог его обнаружить. Владимир потом рассказал брату алгоритм своих предположений, путем которых он вышел прицельно на ту сельскую нотариальную контору, и Виктор цепочкой этих предположений искренне восхитился даже еще больше, чем самим фактом обнаружения завещания.
– Давай! – поддержал эту идею младший брат. – Я сообщу тебе фамилию адвоката, подписавшего иск братьев Ласкариных – может быть, это поможет.
Официант принес супы.
– Спасибо, – поблагодарил его Виктор.
– Слушай, а ты когда будешь связываться с Василием Синегоровым? – спросил Владимир.
С того момента, когда Виктор получил подписанный В.В. Синегоровым иск, и оказалось, что это не Владимир Всеволодович Синегоров, а некий Василий Всеволодович Синегоров, оба брата озадачились скрываемыми, но все же очевидными переживаниями. Брат он им – или не брат? родной он им человек – или не родной?
