крепость, названную Санкт-Петербургом».
Из сочинения Х.-Ф. Вебера, ганноверского резидента при Петре: «Со всех уголков необъятной России прибыло много тысяч работных людей (некоторые из них должны были пройти 200–300 немецких миль) и начали строить крепость. Хотя в то время для такого большого количества людей не было ни достаточно провианта, ни орудий труда, мотыг, досок, тачек и тому подобного (так сказать, совсем ничего), не было даже ни лачуг, ни домов, – но все же работа при такой массе людей продвигалась с необычайной быстротой… Почти за 4 месяца крепость была воздвигнута».
«Ведомости» 3 сентября 1703 года сообщили: «Его Царское Величество… на острове новую и зело угодную крепость построить велел, в ней уже есть шесть бастионов, где работали двадцать тысяч человек подкопщиков…»
К середине сентября обложенные дерном земляные валы новой крепости ощерились пушечными жерлами. И первый комендант – полковник Карл Эвальд Рен приступил к своим обязанностям. Вот какие события легли в основу шести пушкинских строк.
Теперь оставалось ждать, когда
…по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам…
Прошло более двухсот семидесяти лет со дня смерти Петра I. Сменилось примерно десять поколений. Но по-прежнему не утихают страсти в обсуждении его указов, реформ, конечной цели преобразований. Каждое поколение оценивало деятельность Петра мерками своего времени и своего отношения к судьбам русского народа и России в целом.
Радищев и декабристы, признавая необходимость реформ Петра Великого, осуждали царя за то, что он истребил последние признаки вольности в своем отечестве.
Других взглядов придерживались российский летописец Н. М. Карамзин, а также славянофилы середины и второй половины XIX столетия.
Н. М. Карамзин в 1811 году: «Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государства… Пытки и казни служили средством нашего славного преобразования государственного… Бедным людям казалось, что он вместе с древними привычками отнимает у них самое отечество».
И. С. Аксаков в 1880 году: «Рукой палача совлекался с русского человека образ русский и напяливалось подобие общеевропейца. Кровью поливались спешно, без критики, на веру выписанные из-за границы семена цивилизации».
Крупнейшие русские историки С. М. Соловьев и В. О. Ключевский постарались доказать всю несостоятельность взглядов славянофилов.
С. М. Соловьев в 1872 году: «Петр был сам истый русский человек, сохранявший крепкую связь со своим народом; его любовь к России не была любовию к какой-то отвлеченной России; он жил со своим народом одною жизнью и вне этой жизни существовать не мог…»
В. О. Ключевский в 1890 году: «Деятельность Петра с необычными ее приемами и не для всех ясными целями вызвала во всем русском обществе усиленное возбуждение политической
