ли осуждать человека за его попытку изобразить собственную природу во всей её неприглядности? Наш город известен своей граничащей с помешательством нетерпимостью к «порочным» произведениям. Я же считаю это нелепейшим лицемерием!
Я остановился чуть поодаль от основной группы людей и взял бокал, предложенный незамедлительно появившимся официантом, держащим поднос с напитками. Решив по возможности не привлекать ничьё внимание, пока не закончится речь, в какой-то момент я всё же ощутил на себе незнакомый взгляд, как будто кто-то из гостей обернулся в мою сторону. Но в следующий миг это чувство снова исчезло. А голос хозяина меж тем не утихал.
– Человек не является безгрешным созданием, мрак в наших душах неотделим от света, но толстолобые моралисты отказываются мириться с этим фактом. Желая видеть лишь одну нашу сторону и оставаясь слепы к другой, они низводят саму картину человека до простого наброска. Ведь без тени в фигуре нет и объёма. Но сегодня… Сегодня среди нас нет ни высокомерных снобов, ни закостенелых пуритан, только люди – живые и почитающие искусство. Угощайтесь напитками и наслаждайтесь картинами. Пускай лишь на эти три дня, но моя личная коллекция станет нашим общим достоянием!
Закончив проповедь, меценат поднял свой бокал, и собравшиеся вторили его жесту, осыпая немногими, но искренними аплодисментами. С торжественным приветствием было покончено, и гости стали медленно разбредаться по этажу. По обе стороны от просторного зала ответвлялись множественные комнаты, перестроенные по случаю под выставочные. Почти вся мебель из них была вынесена, кроме той, что размещала на себе экспонаты коллекции. Языческие скульптуры и идолы со всего света, части тел людей и животных, забальзамированные в высоких колбах из мутного стекла, богохульные рукописи и колдовские гримуары, ритуальные принадлежности всевозможных сект и тайных культов – я осмотрел всё это вскользь, но ничего в частности не захватило моего внимания сверх меры. Впрочем, я изначально приходил сюда не за этим.
Исследовав несколько комнат, я наконец добрался до картинных галерей. И только в этот момент ощутил, как участилось моё дыхание. Неровный свет одной из комнат являл взгляду угольно-чёрные работы Редона. Жуткого вида циклоп улыбался навстречу вошедшим. С левой стороны на гостей взирал печальный Парсифаль, а рядом с ним пригнездился мрачный ворон. На правой стене соседствовали друг с другом близнецы-пауки, один из них плакал при виде посетителей, второй же им улыбался. Я стал бродить от одной комнаты к другой, разрываясь от противоречивых ощущений – мне хотелось рассматривать каждую картину часами, но в месте с тем я не мог устоять на месте, зная, что тут есть и другие. Вот демон Фюссли давлеет над телом беспомощной девушки в компании слепой кобылы, а в соседней комнате хладнокровный Сатурн Рубенса пожирает плоть своего собственного сына. Рядом – Юдифь, заживо обезглавливающая Олоферна. Дьявол Мемлинга топчет грешников в аду, а отвратительный монстр Розы нависает
