магазина. На обложках книг по психологии можно прочитать: «Психология лжи», «Психология менеджера», «Психология рекламы», «Психология воспитания подростков», «Психология ранней юности», «Геронтопсихология», «Психология мошенничества» и т. п. Дело не только в необходимости найти броское название, которое привлекло бы читателя, но и в том, что сама психология как сфера человеческого знания не представляет собой единой научной дисциплины. Сегодня можно говорить о существовании множества психологий (их еще называют отраслями) в русле единой науки. Если следовать той логике, которая формально выражается в возможности создания множества психологий, то вполне очевидна и закономерна возможность создания отрасли психологии, которую можно было бы назвать собственным именем, например, психология Саши или психология Алены (фамилию и имя можно поставить любые). Возможно ли, необходимо ли это, кто, как и когда это решает? Попробуем в этом разобраться, проанализировав жизнь научного знания, науки, психологии как одной из наук.
Двадцатый век всей своей историей показал, что роль человека – одного человека – может быть очень велика в жизни миллионов людей. Существование тоталитарных режимов, где все подчинено воле одного человека, где все решения относительно жизни человека принимаются без его непосредственного участия, где от воли и усилий человека минимально зависит качество его жизни, доказывают существование механизмов воздействия на него, которые делают его управляемым, т. е. предсказуемым, прогнозируемым другим человеком с большой точностью. Самое удивительное, на мой взгляд, состоит в том, что возникновение этих страшных своими последствиями тоталитарных режимов было предсказано задолго до их появления многими психологами и философами – людьми, которые получали научное знание о человеке. Они остались не услышанными своими современниками. Сегодня мы, люди жившие в государствах с тоталитарными режимами и пережившие их, можем только поражаться точности научного прогноза В. Райха, К. Юнга, Ортега-и-Гассета, А. Маслоу, В. Бехтерева, В. Соловьева, Д. Андреева и многих других.
Можем поражаться точности прогноза, и еще и еще раз задаваться вопросом, что такое научное знание о человеке, кто, как и почему его получает и использует. Естественно, возникает вопрос и об отношении этого знания к нашей собственной жизни, о его применимости в ней, о его необходимости. Ведь можно же найти аналогию, например, с научным знанием об астрономии. Мы все знаем, что вечером на небе можно найти звезды, что лучше это делать в безоблачную ночь. Однако нас совершенно может не интересовать формула вычисления орбиты движения планеты, которой мы только что любовались. Не зная этой формулы, мы не чувствуем себя обделенными красотой звездного неба, это не мешает нам радоваться и восхищаться его вечностью. Формула – это научное знание, а красота… Красота – это наше впечатление. Можно сказать: «Я чувствую красоту», «Я вижу красоту». Видение это может быть разнообразным, что отличает его от постоянства формулы. Видение, идущее от «Я», позволяет человеку смотреть
