животных, и ушла, чувствуя, как подступают жгучие слезы.
А когда оглянулась, то увидела, что Фейт стоит, навострив уши, и смотрит на меня с выражением, которое могло означать лишь одно: ты куда это?
Вот что самое трудное в передержке: собака не понимает, что это ее временный дом, и привязывается к тебе, как к любящему хозяину. В тот момент меня утешало лишь одно: я знала, куда направляется Фейт, и была уверена, что ей предстоит прожить счастливую жизнь в самых лучших условиях.
Я вернулась к вторничным дежурствам, и Фокси по-прежнему с нетерпением ждала наших прогулок. Шло время, и как-то раз Фокси приглянулась мужчине, который в одиночку воспитывал сына. Хотя она все еще побаивалась мужчин, отец с сыном твердо решили создать ей самые лучшие условия для жизни. В течение нескольких недель они каждый день приходили в приют и проводили с ней по несколько часов: брали ее на прогулки, играли с ней, пока она не прониклась к ним доверием и не почувствовала, что готова отправиться в новый дом. Мне было так приятно видеть, что Фокси нашла хозяев, которые готовы заботиться о ней. Теперь я знала, что она в надежных руках.
Через пару месяцев Фокси с новыми владельцами вернулась в «Баттерсийский дом» на съемки для статьи о приюте… и узнала меня издалека. Вместо того, чтобы смотреть в камеру, она смотрела только на меня и виляла хвостом. Мое сердце растаяло оттого, что она вспомнила меня. В такие моменты – и даже в минуты расставания, как в случае с Фейт – я вдруг понимаю, какая благодарная у меня работа.
Чудесное спасение
Сколько себя помню, у нас дома всегда было шумно. Мы с братом росли на родительской ферме: работали в огороде, ходили за скотом. А еще мы держали целую армию рабочих собак и домашних питомцев – спрингер-спаниелей и джек-рассел-терьеров. Без дела мы не сидели, и в доме вечно толклись люди и животные. Вечером мы могли заметить, что один из ягнят уснул перед камином с собаками, и никто этому не удивлялся. Я обожала такую жизнь, и когда мне исполнилось семь лет, поклялась, что вырасту и заведу своих собак.
В девятнадцать лет я переехала в свой дом и взяла первого щенка – немецкого дога. Наша семья росла, у меня родились близнецы – Джо и Бетти. Потом мы переехали на небольшую ферму с участком площадью 12 акров, и животных тоже стало больше.
Мне очень нравились немецкие доги. Я много лет общалась с этими собаками: они умны, чувствительны и любят комфорт. Своих догов Мэверика и Скай я взяла из приюта, а двоих терьеров-метисов – Кевина и Берти – из «Баттерсийского дома собак и кошек». В «Баттерсийском доме» у меня появились хорошие друзья, и с некоторыми сотрудниками мы продолжили общаться.
Как-то вечером я проверяла почту, и одно письмо привлекло мое особое внимание. Я открыла его и увидела фото, заставившее меня ахнуть. На нем была изображена истощенная собака по имени Фейт. Это был немецкий дог, но нечистокровный, и глядя на нее, я поразилась, как она еще жива.
Под жуткой фотографией я прочла приписку от моей знакомой
