что с нее хватит строительного бизнеса и сейчас самое время пойти в актрисы. Стефани очень расстраивалась, когда во время прогулок по городку сталкивалась с этой сорокатрехлетней женщиной, танцующей на тротуаре современную интерпретацию балета «Фауст». Глэдис сама сшила костюм, который, по ее словам, символизировал внутреннюю борьбу, переживаемую Фаустом, и теперь показывалась на публике только в таком наряде. Из всего этого Стефани сделала о себе неутешительный вывод: оказывается, ее достаточно легко смутить, легко даже тем, у кого и в мыслях не было ее смущать.
Свободное от офиса время Стефани проводила на пляже или запиралась в своей комнате и слушала музыку.
Она была в своей комнате и искала зарядное устройство для мобильного телефона, когда в комнату вошла мама. Она так и не переоделась после похорон и была во всем черном, в отличие от Стефани, которая ровно через две минуты после возвращения домой стянула длинные волосы в хвост и залезла в свои любимые джинсы и кроссовки.
– Звонил поверенный Гордона, – немного удивленно сказала мама. – Нам нужно присутствовать на оглашении завещания.
– Ух ты! – ответила Стефани. – Как ты думаешь, что он вам оставил?
– Завтра узнаем. Кстати, ты тоже идешь с нами.
– Я? – Голос Стефани слегка дрогнул. – Почему?
– Ты тоже в списке. Больше мне ничего неизвестно. Мы выезжаем в десять.
– Но с утра я должна помогать папе.
– Он попросил Глэдис заменить его в офисе на несколько часов. Она согласилась при условии, что на ней будет ее театральный костюм.
На следующее утро они смогли выехать к поверенному только в четверть одиннадцатого, на пятнадцать минут позже намеченного из-за извечного папиного пренебрежения к пунктуальности. Он метался по дому, как будто что-то забыл и никак не мог вспомнить, что именно. Он улыбался, кивал каждый раз, когда мама уговаривала его поторопиться, говорил: «Конечно-конечно», но в ту секунду, когда уже должен был сесть в машину, снова остановился, и на его лице появилось задумчивое выражение.
– Он нарочно так делает, – проговорила мама, села в машину и застегнула ремень безопасности. Папа появился в дверях дома в накинутом на плечи пиджаке и в застегнутой на все пуговицы рубашке, сделал шаг к машине и снова остановился.
– По-моему, он собирается чихнуть, – заметила Стефани.
– Нет, – ответила мама. – Он опять задумался. – Она высунула голову из окна. – Дезмонд, что случилось на этот раз?
Папа взглянул на нее с расстроенным видом.
– По-моему, я что-то забыл.
Стефани наклонилась, взглянула на него и что-то сказала маме. Мама кивнула и снова высунулась из окна.
– А где твои ботинки, дорогой?
Папа посмотрел вниз, увидел свои носки, один из которых был коричневым, а другой – синим, и его лицо прояснилось. Он радостно показал им большой палец
