христиан. Негативные отклики членов семьи, говорящих нам: «Ты никогда ничего не достигнешь», церковная мораль и необходимость достичь успеха преображают будущих пилигримов на пути к Небесному Иерусалиму в задумчивых гамлетов и испуганных руллеров.
Алкоголизм, одержимость работой, рост наркомании и самоубийств отражают масштабы этой проблемы. Генри Науэн заметил:
Годы спустя я понял, что самую большую опасность для жизни представляют не успех, популярность или власть, а наша нелюбовь к себе. Успех, популярность и власть – это действительно большой соблазн, но это их качество происходит из гораздо большего соблазна скрыться от своего истинного «я». Когда мы начинаем верить в то, что мы бесполезны и нелюбимы, тогда успех, популярность и власть представляются нам привлекательным решением проблемы. Но все же настоящая опасность кроется в нелюбви к себе. Как только меня обвиняют или критикуют, как только меня отвергают, оставляют одного или покидают, я думаю [моя темная сторона говорит]: «Ну, это лишь еще раз подтверждает, что я – никто… я плохой… я заслуживаю того, чтобы быть покинутым, забытым, отверженным». Нелюбовь к себе – это самый большой враг нашей духовной жизни, так как она противоречит святому гласу, который называет нас «возлюбленными». Любовь Бога к нам составляет истину нашего существования[10] (курсив мой. – Б. М.).
Мы учимся быть добрыми к самим себе, когда испытываем близкое и искреннее сострадание к Иисусу. Насколько мы позволяем Иисусу войти в цитадель нашего «я», настолько избавляемся от нелюбви к себе. Христос хочет, чтобы мы изменили отношение к себе и примкнули к Нему.
Прошлым летом я предпринял значительный шаг в самопознании. На протяжении двадцати дней я жил в отдаленной хижине в Скалистых горах Колорадо и исцелял себя, сочетая терапию, тишину и одиночество. Ранним утром я встречался с психологом, который помогал мне пробудить забытые воспоминания и чувства из детства. Остаток каждого дня я проводил в одиночестве в хижине без телевизора, радио и книг.
С течением времени я осознал, что был не способен чувствовать что-либо с восьми лет. Травмирующий опыт того времени блокировал мою память на последующие девять лет и мои чувства на последующие пятьдесят лет.
Когда мне было восемь лет, во мне, как защита от боли, родился притворщик, или ложное «я». Этот притворщик шептал внутри меня: «Бреннан, не будь больше никогда самим собой, потому что никто не любит тебя таким, какой ты есть. Придумай себе новое „я“, которым все будут восхищаться, а о старом никто и не узнает». Так я стал хорошим мальчиком – вежливым, с хорошими манерами, скромным и почтительным. Я усердно учился, стал отличником, выиграл стипендию. И каждое мгновение меня преследовал ужас быть покинутым и чувство, что я никому не нужен.
Безупречное исполнение своей роли принесло мне признание и одобрение, которых я так отчаянно искал. Я стал бесчувственным, чтобы избежать стыда и страха. Как заметил мой психотерапевт: «Все эти годы твои чувства были заперты
Henri J. M. Nouwen, Life of the Beloved (New York: Crossroad, 1992), page 21.
