style="font-size:15px;"> – Как тебя звать?
– Викула, ваше благородие.
– А по отчеству?
– Елисеевич.
– Викула Елисеевич, сколько тебе осталось служить?
– Год с месяцем.
– Ты у начальства, надо полагать, на хорошем счету?
– Вроде да…
– А куда хочешь поступить после отставки?
Унтер зачесал в затылке:
– Вот бы в конторщики на хорошее место. Или на железную дорогу.
– Чтобы попасть на такое место, нужно представить ходатайство.
– Я знаю. Надеюсь, господин ротный командир подпишет.
Лыков усмехнулся:
– Рутковский? Он с тебя денег за это потребует. А так и слушать не станет.
Кривошапкин смутился. А сыщик продолжил:
– Такое ходатайство, с подходящей характеристикой, можем дать мы. Ежели его превосходительство полицмейстер Каргер черкнет, тебя куда угодно возьмут!
– А… как бы это сделать, ваше благородие?
– Да уж не за спасибо. Нужно, чтобы ты рассказывал мне о настроениях в вашей роте. А лучше – и в батальоне, и во всем полку. Тайно от Рутковского.
Унтер-офицер напрягся:
– Стало быть, доносительством заниматься?
– Мы говорим: негласное осведомление.
– Но суть-то дела такая, как я сказал?
– А это как поглядеть, Викула. Вот у вас офицеры в карты играют, а потом стреляются. Как подпоручик Шенрок. Хорошо, что христианин жизни себя лишил?
– Плохо, очень плохо!
– А ведь этого можно было избежать, если бы его вовремя оттащили от соблазна. И человек сейчас был бы жив. Скажи, много у вас картежной игры?
Кривошапкин мялся, потом выдавил:
– Много. Так ведь среди офицеров, мне туда хода нет. Какой толк от моего осведомления будет? Копеечный.
– Умный человек найдет способ, – возразил сыщик. – Через денщиков, к примеру. Или тебе характеристика хорошая не нужна? Через год с месяцем. А я тебе еще и деньги буду платить. Вот, держи пока трешницу. Станешь получать такую каждый месяц.
Служивый разглядывал билет, потом недоверчиво спросил:
– За что мне деньги?
– За негласное осведомление. Поступаешь ко мне на связь. Сейчас пиши расписку: я, такой-то, получил три рубля, в скобках сумма прописью, от помощника начальника сыскного отделения титулярного советника Лыкова за освещение настроений в военной среде. Дата, подпись.
Кривошапкин накатал расписку, сунул трешницу в карман и начал рассказывать.
По его словам, Сомов якшался за пределами казармы с опасными людьми. И чувствовал себя с ними в своей тарелке. Знакомцы рядового поджидали его на выходе и вели в трущобы Миллионки, славящейся своими притонами.
– А для чего им нужен был солдат?
– Не могу
