Духа Святого, совершилось чудо: по мановению перста Божьего окружающие долину горы сомкнулись и образовали одну горнюю возвышенность, достойную служить подножием для Духа Вечного.
– Видишь ли ты, сын мой? – спросил Авраам.
– Вижу, отец, дивных очертаний гора поднялась, и облаком повита вершина ее.
– А вы, – обратился Авраам к сопровождавшим его отрокам, – видите вы что-нибудь?
– Нет, – сказали отроки, – ничего особенного не видим; все те же пустыри кругом.
– Останьтесь же тут, при осле, – сказал им Авраам.
Взял Авраам дрова для всесожжения и возложил на Исаака – подобно тому, как возлагают крест на плечи человека, ведомого на распятие, взял в руки огонь и нож, и пошли дальше.
Тут великий страх напал на Исаака. «Отец, – сказал он, – я вижу огонь и дрова; где же агнец для всесожжения?»
– Тебя, сын мой, избрал Господь на жертву Себе, – ответил Авраам.
И сказал Исаак:
– Если так угодно Богу, да исполнится воля Его. Об одном только скорбит моя душа: что станется с матерью моей?
И оба они, этот отец, готовый казнить собственного сына, и этот отрок, безропотно идущий на заклание, принялись за работу: делали помост из камня, складывали костер, высекали огонь. Авраам подобен был отцу, ведущему сына к венцу, Исаак – жениху, приготовляющему себе венчальный балдахин.
– Скорее, отец! – торопил Исаак Авраама, – спеши исполнить волю Господа и, смотри, хорошенько сожги меня, а пепел мой собери и отнеси к матери, – она сохранит его как память обо мне, казненном тобою. Ах отец, отец! Что вы станете делать на старости, осиротелые и одинокие?
– Сын мой, – отвечал Авраам, – нам жить осталось не долго, и Тот, Кто доныне был утешением нашим, нас и впредь не оставит.
– Отец, – говорил Исаак, – ты знаешь, душа строптива; трудно ей расстаться с телом. Боюсь, как бы, увидев нож, занесенный надо мною, я как-нибудь не пошевельнулся бы, и жертва сделается несовершенной и неприемлемой. Так смотри, отец, хорошенько, по рукам и ногам свяжи меня. И матери, – продолжал он, – не говори, если застанешь ее стоящей возле колодца или на кровле, – она, упаси Бог, упадет и разобьется насмерть.
Лежал Исаак на жертвеннике, устремив взор в глубину небес. И не в силах был Авраам оторвать глаз от сына; и плакали эти старые глаза слезами беспредельного горя и отчаяния. Вот он взял в руку нож… Не дрогнет его рука, пока четвертая часть крови не выйдет из тела сына. Но сатана оттолкнул руку Авраама, и нож, падая, со звоном ударился о камни жертвенника. Нагнулся Авраам за ножом, но в это мгновение потрясающий вопль вырвался из груди его, глаза, полные невыразимой скорби, поднялись к небесам, и голос его зазвучал:
«Подъемлю к горам очи мои –
Откуда придет помощь моя?»
В это мгновение небеса расступились над Исааком, и видел он: в ослепительном блеске катится Колесница Небесная; тесными рядами сонмы ангелов сомкнулись, и звучат их голоса: «Глядите,
