был созван военный совет из старших начальников корпуса.
Совет был открыт заявлением генерала Кутепова, что при создавшейся почти безвыходной обстановке, когда участники борьбы, главным образом офицеры, собравшиеся в Добровольческой армии, попали в самое трагическое положение, Главнокомандующий считает своим главнейшим долгом принять все меры к спасению всех, кто, не оглядываясь и не размышляя, шел за ним, а потому решение, которое окончательно примет генерал Деникин (побережье или Крым), будет зависеть от мнения частей Добровольческого корпуса, каковое необходимо высказать для скорейшего о том доклада Главнокомандующему.
После некоторого обмена мнений голоса военного совета разделились: большинство заявило, что борьба проиграна и что надо спасать себя, высказываясь за обязательный отход по побережью и дальше, через Грузию, в Турцию или Персию (мнение это особенно горячо поддерживали генерал Барбович и полковник Захарченко, считавший себя большим знатоком Персии), и только меньшинство (генерал Чеснаков, генерал Скоблин183, начальник Корниловской дивизии, полковник Пономарев184, командир Чугуевского уланского полка, полковник Шишкин185, командир Клястицкого гусарского полка) высказалось за необходимость продолжения борьбы в Крыму и за переброску туда наиболее боеспособных частей через Тамань. Генерал Кутепов склонялся к мнению большинства (отход по побережью), немедленно отдал соответствующие распоряжения по подготовке к этому движению и уехал в Новороссийск доложить Главнокомандующему это окончательное решение.
Утром того же дня, 6 марта, полк с другими частями своей дивизии выступил на станцию Абинская для прикрытия Крымской с востока и дальнейшего движения по побережью. Задача непонятная – на востоке были еще части Донской и Кубанской армий, с юга, со стороны «зеленых», при наличии в Крымской сильных частей, отходивших с севера, никаких опасений не было. Единственное объяснение этому – по-видимому, предвзятость решения отхода по Черноморскому побережью, для чего явилось необходимым обеспечение неудобного, трудного, но прямого пути Абинская – Геленджик.
С тяжелым чувством узнали мариупольцы от своего командира о результатах военного совета. Ночь прошла сравнительно спокойно; на сторожевых заставах была небольшая перестрелка с партиями «зеленых». Всех угнетала картина ужасного отступления войсковых частей, обозов и бегство населения вдоль железной дороги к Новороссийску.
7-го рано утром командир полка уехал в штаб корпуса, где по настоянию некоторых начальников, не согласных с вчерашним решением военного совета, еще раз собрались старшие начальники и уже почти без колебаний признали необходимость переброски в Крым, а не отход по побережью. Об этом было доложено по телеграфу генералу Кутепову, уехавшему в Троицкое к дроздовцам, и очень скоро последовало одобрение этого решения со стороны Главнокомандующего и были даны распоряжения
Скоблин Николай Владимирович, р. в 1894 г. Сын коллежского асессора. Штабс-капитан 1-го Ударного отряда и Корниловского ударного полка. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. с полком. Капитан. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода: помощник командира полка, капитан. С 1 ноября 1918 г. командир Корниловского полка, с 12 ноября 1918 г. полковник, с 26 марта 1920 г. начальник Корниловской дивизии до эвакуации Крыма. Генерал-майор (с 26 марта 1920 г.). На 18 декабря 1920 г. в штабе Корниловского полка в Галлиполи. В эмиграции во Франции, в 1930 г. завербован ГПУ и участвовал в похищении генерала Миллера; в 1937 г. бежал в Испанию. Умер в 1938 г.
Пономарев Лев. Окончил Тверское кавалерийское училище (1907). Подполковник 11-го уланского полка. В Донской армии; с 1919 г. в Чугуевском уланском полку, с декабря 1919 г. командир того же полка. Полковник (с 17 марта 1920 г.).
Шишкин Николай Николаевич. Окончил Тверское кавалерийское училище (1908). Ротмистр 6-го гусарского полка. В Донской армии; с 19 августа 1919 г. по март 1920 г. командир Клястицкого гусарского полка. Полковник. В эмиграции. Умер 3 мая 1967 г.
